– Где вы его хранили?

– В письменном столе.

– Большое спасибо, – убрал пистолет Кокорин и вместо него достал из папки какой‑то бланк в половину форматного листа и еще бумагу, которую тут же принялся заполнять, не задавая больше вопросов.

– Больше вас ничего не интересует? – не выдержал долгой паузы Богданович.

– Очень многое, Леонтий Борисович, – мирно улыбнулся Кокорин, – очень многое. Но в доказательство наличия у меня совести я подожду. Распишитесь, пожалуйста, в протоколе.

Богданович расписался, не перечитывая, давая таким образом понять, что он готов с покорством ведомого на заклание агнца признать вину.

– И еще вот здесь, пожалуйста, – придвинул бумажку следователь.

– Это что?

– Обвинение в преступлении, предусмотренном статьей двести восемнадцать УК «Незаконное хранение оружия». Пока.

– Что значит «пока»? – помертвел обвиняемый и, наткнувшись на ледяной взгляд Кокорина, взвился: – Что значит «пока»?! Я вас спрашиваю! Вы что, хотите выдвинуть еще какие‑то обвинения?!.

Видавший виды следователь прокуратуры встретил и этот нервный всплеск точно так же.

– Не могу знать, – ответил тихо. – Ждем результатов экспертизы. Возможно, вскроются еще какие‑нибудь обстоятельства, указывающие на вашу причастность к смерти жены.

– Что‑о?!. – звонким шепотом произнес Богданович. – На мою… мою причастность, вы сказали?!.

И вот тут уже Кокорин поморщился, поискал глазами, куда бы сплюнуть, но не нашел и потому заговорил совершенно другим тоном:

– Распишитесь, Богданович.

– Я ничего не знал, я был в командировке!..

– Послушайте, у вас жена умерла, а вы начинаете оправдываться в том, в чем вас еще никто не обвиняет, – оборвал его следователь. – Мы же договорились: все вопросы потом. Расписывайтесь… Спасибо. А теперь – вот здесь… Это подписка о невыезде.

– Почему?.. Почему… подписка?..

– Потому что вам предстоят похороны супруги. В противном случае я избрал бы другую меру пресечения и заключил бы вас под стражу. Вот повестка в прокуратуру на вторник. К тому времени результаты вскрытия и заключение кримэкспертов будут готовы, я думаю, и мы с вами продолжим разговор.

Выразив соболезнования и извинившись, что выглядело, с точки зрения подавленного Богдановича, весьма цинично, Кокорин ушел. Его проводил Егор, смоливший папиросу за папиросой и не произнесший за все утро ни единого слова, что Богдановича раздражало еще больше, чем визит следователя.

ГЛАВА 12

«Ариничев Анатолий Маркович, 1946 г.р., прожив.: Москва, Щелковское шоссе, 121/51. Возможно, дискета была передана ему через третье лицо или заранее оговоренный тайник. Коренев по‑прежнему молчит, в связи с плохим состоянием здоровья дознание временно прекращено. Удалось установить, что с 1979‑го по 1986‑й он и Ариничев отбывали в Юромской колонии № 7 (Ариничев – 213, ч. 2, осв. по состоянию здоровья, далее до 1988 г. отбывал на поселении в Красноярском крае). Цель поездки в визитной карточке гостиницы «Норд» определена как «частная». С. В.».

Аден дважды перечитал письмо Валуева, передал его Домоседову, прибывшему в офис клуба «Раунд» на Большой Оленьей.

– Займись, Ваня, – сказал хмуро, отбивая пальцами нервную дробь по столешнице.