ящики, выглядевшие таким солидным компактным подарком  под  нежным  закатным

светом верхних стекол оранжереи.  Александр  Семенович,  шлепая  сандалиями,

суетился возле ящиков.

     Яйца оказались упакованными превосходно:  под  деревянной  крышкой  был

слой парафиновой бумаги, затем промокательной, затем следовал  плотный  слой

стружек, затем опилки, и в них замелькали белые головки яиц.

     -  Заграница,  -  говорил  Александр  Семенович,  выкладывая  яйца   на

деревянный  стол,  -  разве  это  наши  мужицкие  яйца...   Все,   вероятно,

брамапутры, черт их возьми! Немецкие... Только не понимаю, чего они грязные,

- говорил задумчиво Александр Семенович... - Маня, ты  присматривай.  Пускай

дальше выгружают, а я иду на телефон.

     Вечером в кабинете Зоологического института затрещал телефон. Профессор

Персиков взъерошил волосы и подошел к аппарату.

     - Ну?

     - Мыть ли яйца, профессор?

     - Что такое? Что? Что вы спрашиваете? - раздражился Персиков. -  Откуда

говорят?

     - Из Никольского, Смоленской губернии, - ответила трубка.

     - Ничего не понимаю. Никакого Никольского не знаю. Кто это?

     - Рокк, - сурово сказала трубка.

     - Какой Рокк? Ах, да... это вы... так вы что спрашиваете?

     - Мыть ли их?.. Прислали из-за границы мне партию курьих яиц...

     - Ну?

     - ...А они в грязюке в какой-то...

     - Что-то вы путаете... Как они могут  быть  в  "грязюке"?  Может  быть,

немного... помет присох... или что-нибудь еще...

     - Так не мыть?

     - Конечно, не нужно... Вы что, хотите уже заряжать яйцами камеры?

     - Заряжаю. Да. Пока, - цокнула трубка и стихла.

     - "Пока", - с ненавистью повторил Персиков  приват-доценту  Иванову.  -

Как вам нравится этот тип, Петр Степанович?

     Иванов рассмеялся:

     - Это он? Воображаю, что он там напечет из этих яиц.

     - Д...д...д...  -заговорил  Персиков  злобно,  -  вы  вообразите,  Петр

Степанович, ну, прекрасно, очень возможно,  что  на  дейтероплазму  куриного

яйца луч окажет такое же действие, как и на плазму  голых.  Очень  возможно,

что куры у него вылупятся. Но ведь ни вы, ни я не можем сказать,  какие  это

куры будут... Может быть, они ни к черту  негодные  куры.  Может  быть,  они

подохнут через два дня. Может быть, их есть нельзя! А разве я поручусь,  что

они будут стоять на ногах? Может быть, у них кости ломкие, - Персиков  вошел

в азарт и махал ладонью и загибал пальцы.

     - А отказаться нельзя было? - спросил Иванов. Персиков побагровел, взял

бумагу и показал ее Иванову. Тот прочел и иронически усмехнулся.

     - М-да... - сказал он многозначительно.

     - И ведь заметьте... Я своего заказа жду два месяца, и о нем ни  слуху,

ни  духу.