|
Обсерватория Маунт-Стромло, Канберра. - Пьер Бланшар, счетовод, Клавий, Эртсайд. - Филлис Морли, журналистка, Лондон. - Карл Юхансон, инженер-атомник. База Циолковского, Фарсайд. Знакомство состоялось и показало, что на борту "Селены" собралось немало незаурядных людей. Ничего удивительного: на Луну, как правило, попадали люди, чем-то выделяющиеся среди большинства, хотя бы только богатством. Но что толку от всех этих талантов в таком положении, подумал Пат. Он был не совсем прав, в этом ему очень скоро помог убедиться Ханстен. Коммодор хорошо знал, что со скукой надо бороться так же решительно, как и со страхом. И они могут положиться только на свою собственную изобретательность. В век межпланетных связей и универсальных развлечений "Селена" внезапно оказалась отрезанной от всего человечества. Радио, телевидение, бюллетени телефакса, кино, телефон - все это теперь было им так же недоступно, как людям каменного века. Словно первобытное племя, сгрудившееся у костра - и никого больше вокруг. Даже во время экспедиции на Плутон, подумал Ханстен, мы не были так одиноки, как здесь. Тогда у нас была отличная библиотека, и полный набор всевозможных записей; в любой миг можно было связаться по светофону с планетами внутреннего круга. А на "Селене" даже колоды карт нет. Кстати, это мысль! - Мисс Морли! Вы ведь журналистка, у вас, конечно, есть блокнот? - Да, коммодор, есть. - Наберется пятьдесят два чистых листка? - Наверное. - Придется просить вас пожертвовать ими. Пожалуйста, вырвите их и разметьте колоду карт. Особенно не старайтесь, лишь бы можно было различить достоинство и знаки не проступали бы. - Интересно, как вы собираетесь тасовать такие карты? - спросил кто-то. - Пусть комиссия по развлечениям подумает над этим! У кого есть таланты, которые могут пригодиться для нашей самодеятельности? - Я когда-то выступала на сцене, - неуверенно произнесла Майра Шастер. Ее супруг явно не обрадовался этому признанию, зато коммодор был доволен. - Отлично! Значит, можно разыграть маленькую пьеску, хоть у нас и тесновато. Но тут смутилась уже миссис Шастер. - Это было давно, - сказала она, - и мне... мне почти не приходилось говорить на сцене. Несколько человек прыснули, и даже коммодор с трудом сохранил серьезный вид. Трудно было представить себе юной хористкой женщину, возраст которой перевалил за пятьдесят, а вес - за сто. - Ничего, - сказал Ханстен, - главное - желание. Кто хочет помочь миссис Шастер? - Я когда-то участвовал в любительских постановках, - сообщил профессор Джаяварден. - Правда, мы ставили преимущественно Брехта и Ибсена. Это "правда" подразумевало, что здесь уместнее что-нибудь из легкого жанра. Скажем, одна из пошловатых, но забавных комедий, которые наводнили эфир в конце 1980-х годов, когда капитулировала телецензура. Больше добровольных артистов не нашлось, и коммодор попросил миссис Шастер и профессора Джаявардена сесть рядом и вместе составить программу. Ему не очень-то верилось, что столь разные люди придумают что-нибудь дельное, но кто знает... И вообще, главное, чтобы каждый был чем-нибудь занят, будь то в одиночку или с кем-то вместе. - Одно дело сделано, - продолжал Ханстен. - Если кого-то осенит блестящая идея, пожалуйста, изложите ее комиссии. А пока - садитесь-ка поудобнее и поближе познакомьтесь друг с другом. Каждый сказал, откуда он и чем занимается, у вас могут быть общие интересы, даже одни и те же друзья. Словом, вы найдете, о чем поговорить. "И времени у вас предостаточно", - мысленно добавил он. Коммодор Ханстен совещался с Патом в его отсеке, когда к ним подошел доктор Мекензи, физик из Австралии. |
