Свежий лак, отваливаясь от ее ногтей, мелкой крошкой оседал на столе.

– Да что я сделал то?! – буркнул, не подняв головы, Коренёк.

– Ребенок – уволенной – домработницы…  – повторила вдова, будто процарапывая каждое слово. Дважды произнеся слово «ребенок», она так и не взглянула на Коренька. Как, впрочем, и на Профессора. Будто их обоих здесь не было изначально.

– Но, может… дело не в надобности ? – возразила я, не понимая, к чему она клонит. – Может, он просто пришел к нему в гости?

– Я взял в библиотеке «Биографию Луи Герига» , хотел почитать с ним вместе! – выпалил Коренёк, наконец поднимая голову.

– И в какие же это «гости» может ходить десятилетний к шестидесятилетнему? – скривила губы Мадам, будто ничего не слышала.

– Ради бога, извините, что так побеспокоили вас. Это мой недосмотр. Я искренне прошу прощения.

Коготки Мадам, похоже, скреблись уже прямо в мои барабанные перепонки.

– Но речь совсем не об этом! Я хочу, чтобы мне объяснили: с каким умыслом домработница, которую я уволила, подсылает своего сына к моему деверю?

– С умыслом? – Я подумала, что ослышалась. – Простите, но… боюсь, вы не понимаете. Он просто маленький мальчик, который хочет встретиться с другом. Нашел интересную книжку и решил почитать ее с Профессором вместе. Какое тут еще может быть объяснение?

– Да, конечно. К ребенку у меня никаких претензий. Поэтому я и спрашиваю, чего хочет его мать.

– Я хочу одного: чтобы мой сын радовался, вот и все.

– И для этого впутываете в ваши радости моего деверя? Таскаете его куда то по вечерам, ночуете в его доме, присматриваете за ним по ночам? Не припомню, чтобы я поручала вам нечто подобное!

Женщина подала чай. Это была очень исполнительная домработница. Выставляя перед каждым по чашке, они двигалась молча и совершенно бесшумно. Было ясно: она не на моей стороне. «Ваши разборки меня не касаются», – будто лишний раз сообщило мне ее лицо перед тем, как исчезнуть в глубине кухни.

– Да, я перешла границы дозволенного, это я признаю. Но никаких умыслов или планов у меня не было… Уверяю вас, причина гораздо проще.

– Значит, что – деньги?

– День… ги?! – Это звучало настолько нелепо, что мой голос сорвался. – Как вы можете такое говорить? Да еще при детях?!

– Но никаких других причин я не вижу. Слишком уж ловко вы окручивали старика.

– Что за глупости?!

– Вы были уволены, это факт. И даже духу вашего здесь больше быть не должно.

– Ну знаете…

– Прошу прощения! – сказала вдруг новая домработница. Она стояла в дверях, без фартука и с сумкой через плечо. – Мне уже пора. Позвольте откланяться.

Сказав так, она выскользнула вон так же бесшумно, как и подавала нам чай. Но все смотрели на нее, пока дверь не закрылась.

Профессор от задумчивости совсем окаменел, а кепка на коленях Коренька уже превратилась в тряпку. Я глубоко вздохнула.

– Это же просто дружба, – сказала я. – Разве ходить в гости к друзьям – преступление?

– Дружба? Кого и с кем, позвольте узнать?

– Да всех троих – моего сына, меня и Профессора.

– Боюсь, вы себя обманываете. – Мадам покачала головой. – Никакой собственности у моего деверя нет. Всю свою часть наследства он давно спустил на учебу, которая так и не принесла ему ни гроша.

– Но при чем здесь мы?

– У брата моего мужа нет никаких друзей.