Парень поднял голову, посмотрел в сторону кухни, а затем пожал плечами.

Я направилась на кухню.

Помещение было огромным и представляло собой полную катастрофу. Напитки из блендера пытались приготовить и бросили. Пирамида из пивных банок стояла на прочном мраморном острове, окруженная венком из сломанных чипсов, размазанной сальсой, дорожкой из M&M's. В раковине стояла помятая стеклянная посуда и высокий кальян.

– Он наверху, – сказал кто – то позади меня. Я повернулась и узнала Кристиана по фотографиям на столе Эллиота. Он был высоким – не таким высоким, как Эллиот, но шире, с непродуманной козлиной бородкой и пивным пятном на футболке Chico State Wildcats. Его глаза были налиты кровью и расширены почти до черноты. С его стороны на меня широко раскрытыми глазами смотрел другой парень, выглядевший так, будто его сейчас стошнит. Это был Брендон.

Два лучших друга Эллиота.

– Наверху? – повторила я. Кристиан поднял подбородок в кивке, перекатывая зубочистку с одной стороны рта на другую.

– Он действительно пьян, – сказал Брендон, следуя за мной, когда я повернулась, чтобы выйти из кухни и направиться наверх. Его голос становился все более отчаянным, когда моя нога ступила на первую ступеньку. – Мейси, я бы не стал. Я думаю, он был болен.

– Тогда я отвезу его домой. – Даже для меня самой мой голос звучал пусто, звонко, словно его воспроизводили динамики в дальних углах сводчатой лестницы.

– Мы привезем его домой. – Брендон нежно обхватил мой локоть. – Пусть проспится.

Мой пульс бился в горле, в висках. Я не была уверена, что найду… но нет, это не совсем верно. Думаю, я знала. Я понимала лаконичную ухмылку Кристиана и гудящее беспокойство Брендона. Оглядываясь назад, трудно сказать, была ли я прозорлива, отправляясь туда, или это было так очевидно.

– Я бы просто отправился домой, Мейси, – умолял Брендон. – Когда он проснется, я попрошу его позвонить тебе.

Его голос продолжал гудеть на заднем плане, следуя за мной по лестнице до единственной закрытой двери в самом конце коридора. Я вошла внутрь и остановилась.

Длинная нога свешивалась через край не заправленной кровати. Ботинки Эллиота были все еще надеты и завязаны, но его джинсы и боксеры были на коленях, а рубашка засунута под мышки, обнажая линии груди и темный след волос на пупке.

Брендон был прав: Эллиот был в отключке.

Но и Эмма лежала обнаженной на его торсе.

Я сделала шаг назад, прямо в грудь Брендона.

– О, Боже, – прошептала я.

Я и раньше знала, что такое разбитое сердце, но это было совсем другое ощущение, словно зажженную спичку поднесли к окровавленному органу внутри, держали ровно, терпеливо ожидая, пока он высохнет, затвердеет в уголь, загорится.

Я люблю тебя так чертовски сильно.

Я люблю тебя, я вожделею тебя и хочу тебя.

Я люблю тебя как человека, с которым хочу быть вечно.

Ты выйдешь за меня замуж?

– О, мой Бог.

– Мейси, это действительно не то, что ты думаешь, – сказал Брендон, положив руки мне на плечи. – Пожалуйста, поверь мне.

– Похоже, что он занимался с ней сексом, – ошеломленно сказала я, отстраняясь от него. Как бы ни ужасала меня эта сцена, я не могла отвести взгляд. Рот Эммы был открыт на его груди, и она храпела. Член Эллиота безвольно висел на бедре.

Я никогда раньше не видела его голым, никогда просто… не смотрела.

Брендон беспокойно зашевелился. – Это она, Мейси. Эллиот не стал бы…

– О, черт, – сказал Кристиан, подойдя ко мне. – Не лучший вид, Элл.

Я издала какой – то задыхающийся, захлебывающийся звук, который он, похоже, интерпретировал как вопрос.

– Нет, у них есть история.