– Нет, у них есть история. Просто… отпусти это, – сказал Кристиан, а затем сдержал урчащую отрыжку и ударил себя кулаком в грудь. – Ничего особенного. Они просто иногда трахаются.

Я повернулась и пронеслась мимо них по коридору, мои ноги топали по лестнице, через кухню и затем через входную дверь на холодный, суровый воздух, где я, казалось, не могла дышать. Я пыталась вдохнуть, но меня словно били по диафрагме снова и снова.

Два тридцать утра в Новый год, и я была самым трезвым, но наименее безопасным водителем на дороге. Сквозь стену слез я неуклюже двигалась по извилистой дороге, зигзагами взбираясь на узкий холм и спускаясь по гравийному склону подъездной дорожки. Я кричала в лобовое стекло и несколько раз чуть не развернулась, потому что почти не могла поверить собственным воспоминаниям. Они вдвоем лежали там.

Я не смотрела на дом Эллиота, когда поднималась по ступенькам, боясь, что буду колотить в дверь, требовать, чтобы он спустился вниз, хотя знала, что его там нет.

В тот момент я многого не знала, но знала, что не смогу вернуться в Беркли целой и невредимой.

Внутри дома было холодно. Дрова были аккуратно сложены в заднем поддоне – я могла бы развести огонь, поесть, чтобы унять скрежет в нутре, – но я с трудом добралась до дивана. Я стянула одеяло со спинки мягкого кресла и свернулась калачиком на полу.

Честно говоря, я не помню ничего, кроме ощущения холодного пола вдоль правой стороны моего тела. Наверное, мой мозг сразу же отключился. Какой – то инстинкт самосохранения не хотел, чтобы я больше видела его обнаженные бедра, видела знакомое прижатие ее руки к его пупку. Какая – то защитная часть моего разума не хотела вспоминать густой запах той комнаты – облако тел, пота, пива и секса – или то, как непринужденно Кристиан упомянул их интимную историю.

Но был ли он прав? Неужели так было всю неделю, да и большую часть их жизни? Эмма и Эллиот, случайно встречающиеся, заполняющие друг другом скуку своих дней? Писали друг другу смс, чтобы пообщаться, когда больше нечем было заняться. Занимались сексом в парке, потому что – почему бы и нет? Я не сомневалась, что Эллиот любит меня – я знала, что любит, чувствовала это до мозга костей, – но я была рядом с ним едва ли треть времени, а остальные две трети времени рядом была Эмма. Каждый день в школе, весь год: доступная, удобная, знакомая.

Я понятия не имела, кем был настоящий Эллиот. Мой Эллиот существовал только в определенные дни, только в стенах нашей библиотеки.

Я совсем его не знаю. Я вообще его не знаю. Это была ужасная мысль, которая красной нитью проходила через мои сны – сны, в которых я сталкивалась с ним в автобусе и не узнавала его, сны, в которых я проходила мимо него в коридоре и чувствовала неприятное эхо того, что я каким – то образом пропустила что – то важное, но не знала, что именно.

Сейчас: Воскресенье, 31 декабря

Я двигаю бедрами вверх, чувствуя, как в груди все сжимается, когда тело Эллиота соскальзывает с моего. Я чувствую, как он отступает подо мной, его глаза наполнены болью, которая, кажется, нарастает, чем дольше мы молчим.

– Ты так и не позволила мне объяснить, что произошло, – говорит он.

Я не могу встретиться с ним взглядом. Все гораздо глубже, чем сейчас, но даже если сейчас эти детали кажутся крошечными, я знаю, что именно с этого мы должны начать. – Ты сказал, что любишь меня той ночью, – напоминаю я ему, – в первый раз.

Он нетерпеливо кивает. – Я знаю.

– Ты попросил меня выйти за тебя замуж.

Эллиот тянется к моей руке, обхватывая пальцами мое запястье. – Я серьезно. У меня было кольцо.

Я смотрю на него в шоке. – Если бы я сказала 'да', ты бы все равно трахнул Эмму?

– Хорошо.