Прошло пять минут… десять… пятнадцать… Я исследовал обстановку вокруг «запорожца» Якоба. Следователь исследовал мою физиономию.

– Жаль, – вздохнул он, – очень жалко… Не получается у доверительного разговора.

– Не получается, – буркнул я. – Потому что беседа – ни о чём. Обычное сотрясение атмосферы, ковыряние палкой в навозной жиже…

– Не скажите, – возразил внешне добродушно следователь, позавидуешь его выдержке, лично я бы давно уже перешел на тяжёлый мат. – В лаборатории, откуда похищен изотоп, сотрудников – по пальцам можно пересчитать. Доктора и кандидаты наук отпадают, подозревать их нет оснований, все они проверены, перепроверены… Остаются три лаборанта: двое мужчин и ваша сестра…

– Значит, научное звание – нечто вроде отпущения всех грехов: и настоящих, и будущих?… Конечно, дело ваше, но мне не ясно одно: чем я могу помочь следствию? И могу ли вообще?

– Повторяю: мне важна каждая мелочь… К примеру, как относится сестра к новым нарядам, покупает их готовыми либо шьет сама? Может быть, пользуется услугами портных? Кто они, где живут, что собой представляют? Если у сестры имеются драгоценности – купила ли она их или получила в подарок? От кого, по какому случаю?

– Не знаю! – зло выкрикнул я. – Если бы знал – все равно вам не сказал бы! Неужели трудно понять – брат сестру не продаст! Ни при каких условиях, понимаете, ни при каких? Простите за прямоту, но психологически вы – голый, круглый нуль. И как только таким «нулям» доверяют решать человеческие судьбы?

– Или, к примеру, – невозмутимо продолжал Вошкин, пропуская мимо ушей мои оскорбительные выпады в его адрес, – вышла Серафима Ивановна замуж – кто такой ее муж? Нет, нет, не с точки зрения специальности или биографии – меня интересуют, так сказать, моральные устои. По любви он женился или по расчету?… Ведь ваша сестра… как бы это выразить, не блещет красотой…

– Можете считать, что разговора у нас действительно не получилось, – процедил я сквозь накрепко сжатые губы, с трудом удерживаясь, чтобы не врубить «психологу» прямым в нос. – Лучше будет, если мы распрощаемся… Желательно – навсегда.

– И, наконец, меня особенно интересует круг знакомств: подруги, мужчины… Поверьте моему опыту, нередко анализ родственников и друзей играет в расследовании преступления решающую роль.

Спорить с Вошкиным бесполезно, это все равно, что пытаться вступать в полемику с работающим радиоприемником. Ни приемник можно перевести на другую волну либо вообще выключить, с Вошкиным, к сожалению, такой прием не удастся. Когда собеседник окончательно выходит из себя и начинает грубить, ругаться, следователь как бы выключает слух. Можешь посылать его к матушке либо к бабушке, он не реагирует, продолжает твердить свое.

Я рывком открыл дверь машины, предлагая собеседнику покинуть салон. Но Вошкин не торопился. Помолчал, будто собираясь с силами для решающего броска. Я насторожился. Что еще собирается преподнести мне человек с «вшивой» фамилией?

– Кстати, слышал – вы числитесь неплохим автомехаником. А у меня – несчастье: «жигуленок» забарахлил, что случилось, не могу понять… Посмотрите? Гараж неподалеку – три остановки автобусом…

Вступать в конфликт с человеком, в руках которого, можно сказать, судьба твоей родной сестры, – глупее трудно придумать. А тут подбрасывают нечто вроде спасательного круга: исправишь машину – добрее сделаюсь по отношению к твоей преступной сестричке.

Все правильно. Рыночные отношения…

– Посмотрю, почему не посмотреть… Только не сейчас.