– Триста восемьдесят, – протянул я деньги, будто вручил просьбу о помиловании. – Дешевые у вас вещи, – неловко пошутил для того, чтобы отвлечь женщину от разглядывания купюр. – В Москве подобная покупка обошлась бы намного дороже…

– Наши полушубки только называются полушубками, а на самом деле – обычные рабочие ватники, – без тени улыбки ответила кассирша, укладывая в ящичек кассы мои фальшивки. – Валенки – не привозные – пимокатная фабричка рядом…

О, святая наивность! Женщина не подумала разглядеть наши «деньги», не заподозрила обман, отсчитала сдачу. Не фальшивками – настоящими рублями. Для нас они дороже всего подматрасного капитала!… Эх, если бы получить такую же сдачу со всего фальшивого капитала!!

Чувствовал я себя прескверно. Чем я отличаюсь от вора? Тот ворует, грабит, я, по сути, тоже… Стоит ли клеймить позором Тихона и Владьку, когда честный сын каменщика стоит с ними рядом?

В продовольственном отделе повторилась та же картина. С одной разницей – я подошел к кассе более спокойно, руки не дрожали, на ногах держался устойчиво. Опыт – великое дело!

Набрали продуктов на три сотни. Получили сдачу. Значит, имеется приличная сумма настоящих денег!

– Все! – решительно поставила точку Любаша. – С фальшивками временно завязываем, переходим на тощий, но зато настоящий, подножный корм… Посмотрим, как отреагирует на подделки банк… Ох, Коленька, чует мое сердце – недолго нам резвиться, посадят!

Возвратившись «домой», мы закрылись в выделенной нам утлой комнате, половину площади которой занимала огромная кровать.

Любаша первая разделась и нырнула под одеяло. Я последовал её примеру. Никак не мог прийти в себя после перенесенного стресса.

– Как ведёт себя твой «хулиган»? Не пора ли поставить его в угол?

Аллегория легко расшифровывается. Хулиганом Любаша именует, полюбившийся ей мой «инструмент». «Угол» – её лоно. Соскучилась, подружка, по моим ласкам, но сказать прямо не решается.

– Давно пора наказать бездельника! – согласился я, попытавшись перевернуть Любашу на спину. – Пусть посидит в «углу» всю ночь, подумает о своих прегрешениях…

– Нет, милый наездник, так не пойдёт! – отвела женщина мои руки. – Ты на мне долго ездил, я не возражала, подчинялась. Теперь пришла моя очередь покататься на тебе.

Я не успел возразить или согласиться, как Любаша оказалась на мне. Поёрзала, выбирая более удобную позу, одной рукой опёрлась на мою грудь, второй ввела в себя окаменевшую мужскую плоть.

– Поехали? Только не галопом – медленной иноходью. Говорят, самый злейший враг преферанса – скатерть. В сексе – торопливость. Возьми на вооружение, бычок.

Она медленно присела, потом выпрямилась, опять присела. Я попытался ускорить движения – не получилось. Наездница не позволила.

– Ну, как, скакун, нравится?

– Самая настоящая пытка!

– Так и быть, постараюсь исправиться. Крепче держись за мои бёдра!

Любаша так запрыгала в «седле», с такой скоростью опускалась и поднималась, что не прошло и трёх минут, как мы вместе разорвали финишную ленточку.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила она. – Удалось мне снять стресс, или прикажешь повторить «лечение»?

– Обязательно повторим, только – вечером. Сейчас давай отдохнём, поспим…

2

Столярный цех – огромный сарай с замерзшими окнами и рельсовыми путями, по которым вывозят к машинам готовую продукцию. Станки – старые, изношенные – хрипят, сипят, но, не ломаются.