– Вот именно поэтому рядом с ней и будешь ты. На, – Маатхас быстро свернул пергамента и протянул Хабуру. – Надо сделать копий и распространить по всем танаарам.

– По вашим двум или вообще по всем? – уточнил Хабур, принимая бумагу.

– Начни с севера, там поглядим. Едва ли до нас есть кому нибудь дело.

– Мой вождь, – в кабинет Маатхаса ворвался Ниим, – гонец от Руссы, – заявил блондин, передавая Сагромаху запечатанный пергамент.

Сагромах благодарно кивнул, поднявшись, взял письмо, развернул. Быстро пробежал глазами.

– Честно сказать, в последние годы Яфур стал вполне достойным соседом, – протянул он. – Жаль. Надо сообщить тану. Она у себя?

– Видел её на псарнях около часа назад. Прикажете отыскать?

– Подожди ка, – влез Хабур. – Я правильно понял? Гайер унасле…

– Тан! – врезавшись плечом в дверной косяк, влетел Аргат – рослый, взъерошенный, испуганный. Аргат прошел с Маатхасом всю Бойню в авангарде, руководя его «воителями неба», и едва ли прежде Сагромах видел сподвижника таким.

– Ар….

– Тану, – выдохнул тот, окончательно бледнея.

Сагромах взвился немедленно, бросился к двери. Облокотившись на проем, Аргат пропустил тана в коридор.

– В первом же гостевом покое! – крикнул Аргат вслед. Только сейчас он позволил себе перевести дыхание.

– Что стряслось? – гаркнул Хабур, но прежде, чем Аргат успел ответить, Ниим ухватил того за плечо.

– Не знаю, – отозвался Аргат, поглядев на блондина. – У неё кровь. Мы были на псарне, Мантр донес её, я помчался искать лекарей и тана.

Ниим коротко кивнул, отодвинул Аргата, рванул. Теперь Хабур опустил руку на плечо товарища.

– Переведи дух, – мрачнея, сказал он.

Аргат оглянулся. У него были невероятного оттенка насыщенно синие глаза.

– Лекари уже должны быть там, – зачем то обронил он. Хабур промолчал.

* * *

– Бану! – Маатхас отыскал нужную комнату без труда: в чертоге усиливалась суматоха, на первом этаже стоял удушливый запах паники.

– Бану!

Позвал Сагромах снова, влетая в спальню. И замер, белея на глазах. Дрожащие губы не производили ни звука.

– ПРИВЕДИТЕ ЕЁ В ЧУВСТВО!! – орал Гистасп. Тахбир был здесь и выталкивал за дверь плачущую Иттаю.

– Папа, – на голос стонущей на простынях матери выбежали близнецы Шиимсаг и Шинбана.

Сагромах не шевелился, глядя на лекаря. Тот устроился меж раздвинутых танских ног, и его руки, как кровать и пол под таншей, багровели густыми пятнами. Помощники и повитухи суетились над Бану, делая все возможное.

– БАНУ! – заорал Сагромах, рванув вперед и упав на колени. – ЧТО С НЕЙ?! – обернулся он на врача.

Лекарь коротко глянул на Сагромаха, потом в дверь и опять на тана:

– Уведите отсюда детей.

В прошлый раз голос его был гораздо более обнадеживающим и бодрым. А от такого тона…

Сагромах потерял дар речи.

– Уведите детей, тан! И вы, все остальные, вы тут ничем не поможете! – заорал лекарь. – Где вода?! Почему еще не принесли?!

Видя, что тан не двигается, Тахбир взял его за шкирку и поволок вон. Ему надо хоть немного прийти в себя.

– Шухран, – позвал ахтанат, и телохранитель Бансабиры вывел детей в коридор.

– Что с мамой? – насупившись, уставился Шиимсаг на Шухрана. Ответить ему никто не мог. Туда сюда бегали служанки, помощницы и помощники лекаря. Задыхаясь, стенала Бану.

– Еще же… почти месяц… – абсолютно бессмысленно выдохнул Сагромах.