|
.. -- Павел -- редкий человек! -- тихонько произнес хохол. -- Железный человек... -- Теперь вот -- сидит он в тюрьме! -- вдумчиво продолжала мать. -- Тревожно это, боязно, а -- не так уж! Вся жизнь не такая, и страх другой, -- за всех тревожно. И сердце другое, -- душа глаза открыла, смотрит: грустно ей и радостно. Не понимаю я многого, и так обидно, горько мне, что в господа бога не веруете вы! Ну, это уж -- ничего не поделаешь! Но вижу -- хорошие вы люди, да! И обрекли себя на жизнь трудную за народ, на тяжелую жизнь за правду. Правду вашу я тоже поняла: покуда будут богатые -- ничего не добьется народ, ни правды, ни радости, ничего! Вот живу я среди вас, иной раз ночью вспомнишь прежнее, силу мою, ногами затоптанную, молодое сердце мое забитое -- жалко мне себя, горько! Но все-таки лучше мне стало жить. Все больше я сама себя вижу... Хохол встал и, стараясь не шаркать ногами, начал осторожно ходить по комнате, высокий, худой, задумчивый. -- Хорошо сказали вы! -- тихо воскликнул он. -- Хорошо. Был в Керчи еврей молоденький, писал он стихи и однажды написал такое: И невинно убиенных -- Сила правды воскресит!.. Его самого полиция там, в Керчи, убила, но это -- не важно! Он правду знал и много посеял ее в людях. Так вот вы -- невинно убиенный человек... -- Говорю я теперь, -- продолжала мать, -- говорю, сама себя слушаю, -- сама себе не верю. Всю жизнь думала об одном -- как бы обойти день стороной, прожить бы его незаметно, чтобы не тронули меня только? А теперь обо всех думаю, может, и не так понимаю я дела ваши, а все мне -- близкие, всех жалко, для всех -- хорошего хочется. А вам, Андрюша, -- особенно!.. Он подошел к ней и сказал: -- Спасибо! Взял ее руку в свои, крепко стиснул, потряс и быстро отвернулся в сторону. Утомленная волнением, мать, не торопясь, мыла чашки и молчала, в груди у нее тихо теплилось бодрое, греющее сердце чувство. Хохол, расхаживая, говорил ей: -- Вот бы, ненько, Весовщикова приласкать вам однажды! Сидит у него отец в тюрьме -- поганенький такой старичок. Николай увидит его из окна и ругает. Нехорошо это! Он добрый, Николай, -- собак любит, мышей и всякую тварь, а людей -- не любит! Вот до чего можно испортить человека! -- Мать у него без вести пропала, отец -- вор и пьяница, -- задумчиво сказала женщина. Когда Андрей отправился спать, мать незаметно перекрестила его, а когда он лег и прошло с полчаса времени, она тихонько спросила: -- Не спите, Андрюша? -- Нет, -- а что? -- Спокойной ночи! -- Спасибо, ненько, спасибо! -- благодарно ответил он. XVII На следующий день, когда Ниловна подошла со своей ношей к воротам фабрики, сторожа грубо остановили ее и, приказав поставить корчаги на землю, тщательно осмотрели все. -- Простудите вы у меня кушанье! -- спокойно заметила она, в то время как они грубо ощупывали ее платье. -- Молчи! -- угрюмо сказал сторож. |
