|
И в глубине ее души, взволнованной печалью ожидания, не сильно, но не угасая, теплилась надежда, что всего у нее не возьмут, не вырвут! Что-то останется... XXIV Рано утром, едва только Павел и Андрей ушли, в окно тревожно постучала Корсунова и торопливо крикнула: -- Исая убили! Идем смотреть... : Мать вздрогнула, в уме ее искрой мелькнуло имя убийцы., -- Кто? -- коротко спросила она, накидывая на плечи шаль. -- Он не сидит там, над Исаем-то, кокнул да и ушел! -- ответила Марья. На улице она сказала: -- Теперь опять начнут рыться, виноватого искать. Хорошо, что твои ночью дома были, -- я этому свидетельница. После полночи мимо шла, в окно к вам заглянула, все вы за столом сидели... -- Что ты, Марья? Разве на них можно подумать? -- испуганно воскликнула мать. -- А кто его убил? Уж наверно, ваши! -- убежденно сказала Корсунова. -- Известно всем, что выслеживал он их... Мать остановилась, задыхаясь, приложила руку к груди. -- Да ты что? Ты не бойся! Поделом вору и мука! Идем скорее, а то увезут его!.. Мать пошатывала тяжелая мысль о Весовщикове. "Вот, дошел!" -- тупо думала она. Недалеко от стен фабрики, на месте недавно сгоревшего дома, растаптывая ногами угли и вздымая пепел, стояла толпа народа и гудела, точно рой шмелей. Было много женщин, еще больше детей, лавочники, половые из трактира, полицейские и жандарм Петлин, высокий старик с пушистой серебряной бородой, с медалями на груди. Исай полулежал на земле, прислонясь спиной к обгорелым бревнам и свесив обнаженную голову на правое плечо. Правая рука была засунута в карман брюк, а пальцами левой он вцепился в рыхлую землю. Мать взглянула в лицо ему -- один глаз Исая тускло смотрел в шапку, лежавшую между устало раскинутых ног, рот был изумленно полуоткрыт, его рыжая бородка торчала вбок. Худое тело с острой головой и костлявым лицом в веснушках стало еще меньше, сжатое смертью. Мать перекрестилась, вздохнув. Живой, он был противен ей, теперь будил тихую жалость. -- Крови нет! -- заметил кто-то вполголоса. -- Видно, кулаком стукнули... Злой голос громко произнес: -- Заткнули рот ябеднику... Жандарм встрепенулся и, раздвигая руками женщин, угрожающе спросил: -- Это кто рассуждает, а? Люди рассыпались под его толчками. Некоторые быстро побежали прочь. Кто-то засмеялся злорадным смехом. Мать пошла домой. "Никто не жалеет!" -- думала она. А перед нею стояла, точно тень, широкая фигура Николая, его узкие глаза смотрели холодно, жестко, и правая рука качалась, точно он ушиб ее... Когда сын и Андреи пришли: обедать, она прежде всего спросила их: -- Ну, что? Никого не арестовали -- за Исая? -- Не слышно! -- отозвался хохол. |
