|
Случилось так: когда ты ушел вперед, а я остановился на углу с Драгуновым -- Исай вышел из-за утла, -- стал в стороне. Смотрит на нас, усмехается... Драгунов сказал: "Видишь? Это он за мной следит, всю ночь. Я изобью его". И ушел, -- я думал -- домой... А Исай подошел ко мне... Хохол вздохнул. -- Никто меня не обижал так скверно, как он, собака. Мать молча тянула его за руку к столу, и наконец ей удалось посадить Андрея на стул. А сама она села рядом с ним плечо к плечу. Павел же стоял перед ним, угрюмо пощипывая бороду. -- Он говорил мне, что всех нас знают, все мы у жандармов на счету и что выловят всех перед Маем. Я не отвечал, смеялся, а сердце закипало. Он стал говорить, что я умный парень и не надо мне идти таким путем, а лучше... Он остановился, отер лицо левой рукой, глаза его сухо сверкнули. -- Я понимаю! -- сказал Павел. -- Лучше, говорит, поступить на службу закона, а? Хохол взмахнул рукой и потряс сжатым кулаком. -- Закона, -- проклятая его душа! -- сквозь зубы сказал он. -- Лучше бы он по щеке меня ударил... легче было бы мне, -- и ему, может быть. Но так, когда он плюнул в сердце мне вонючей слюной своей, я не стерпел. Андрей судорожно выдернул свою руку из руки Павла в глуше, с отвращением говорил: -- Я ударил его по щеке и пошел. Слышу -- сзади Драгунов тихо так говорит: "Попался?" Он стоял за углом, должно быть... Помолчав, хохол сказал: -- Я не обернулся, хотя чувствовал... Слышал удар... Иду себе, спокойно, как будто жабу пнул ногой. Встал на работу, кричат: "Исая убили!" Не верилось. Но рука заныла, -- неловко мне владеть ею, -- не больно, но как будто короче стала она... Он искоса взглянул на руку и сказал: -- Всю жизнь, наверно, не смою я теперь поганого пятна этого... -- Было бы сердце твое чисто, голубчик мой! -- тихо сказала мать. -- Я не виню себя -- нет! -- твердо сказал хохол. -- Но противно же мне это! Лишнее это для меня. -- Я плохо понимаю тебя! -- сказал Павел, пожав плечами. -- Убил -- не ты, но если б даже... -- Брат, знать, что убивают, и не помешать... Павел твердо сказал: -- Я этого совсем не понимаю... И, подумав, прибавил: -- То есть понять могу, но почувствовать -- нет. Запел гудок. Хохол склонил голову набок, прослушал властный рев и, встряхнувшись, сказал: -- Не пойду работать... -- Я тоже, -- отозвался Павел. -- Пойду в баню! -- усмехаясь, проговорил хохол и быстро, молча собравшись, ушел, угрюмый. Мать, проводив его сострадательным взглядом, сказала сыну: -- Как хочешь, Паша! Знаю -- грешно убить человека, -- а не считаю никого виноватым. Жалко Исая, такой он гвоздик маленький, поглядела я на него, вспомнила, как он грозился повесить тебя, -- и ни злобы к нему, ни радости, что помер он. Просто жалко стало. А теперь -- даже и не жалко... Она замолчала, подумала и, удивленно улыбаясь, заметила: -- Господи Иисусе, -- слышишь, Паша, что говорю я?. |
