— Кто же спорит, — вздохнул я и налил себе воды из графина в гранёный стакан. Стекло звякнуло по столу так, будто подытоживало ситуацию. — Но служебные романы мы не одобряем.

— Думаете, Никифор бы влюбился? — прищурился Владимир.

— За Никифора я не переживаю, — отозвался я, отпив воды. — Он тертый калач. Его такими фокусами не возьмёшь.

В дверь постучали — вежливо, почти извиняясь, и створка медленно распахнулась.

— Позвольте? — мягко поинтересовался мужчина, лет тридцати на вид, с обходительным выражением лица и такой прической, будто он только что вышел из столичной парикмахерской.

— Входите, — кивнул я. — Присаживайтесь. Расскажите о себе.

— Меня зовут Борис, — начал он уверенно, устраиваясь напротив. — У меня большой опыт работы помощника руководителя… — он аккуратно положил на стол какую-то бумагу.

Я склонился, взглянул. Это оказалась справка о потере документов.

— К сожалению, меня ограбили, — продолжил Борис, будто заранее готовясь к сочувствию. — Я подал заявление на восстановление, но пока…

— Откуда вы? — перебил его Морозов, разглядывая кандидата с лёгким прищуром. — Судя по загару — точно не из наших мест.

Борис сглотнул. Рука его нервно пригладила и без того гладкие волосы.

— Вы правы, я приехал из южного городка, — признался Борис, сложив руки на коленях с самым искренним видом. — Здесь ещё не успел обосноваться…

— Сюда редко приезжают, чтобы обосноваться, — с лёгким нажимом продолжил Морозов.

— Я прибыл в Северск месяц назад, чтобы вступить в наследство, — поспешил пояснить Борис, — но, как оказалось, поторопился. Ждать надо до полугода после смерти деда… А жить мне решительно не на что.

Он развёл руки в стороны, будто хотел показать пустые карманы, но остановился на полпути — возможно, чтобы не перегибать.

— Особых умений у меня нет, — продолжал он, уже чуть менее уверенно. — Я попробовал устроиться хоть куда-нибудь, но везде получил отказ.

Говорил он это с тем выражением, с каким обычно рассказывают о трагедии, которую, возможно, можно было бы избежать… если бы не обстоятельства, магнитные бури или ретроградный Меркурий. Именно такие причины для неудач обычно придумывала моя сестра.

— Чем конкретно вы занимались в своём родном городе? — спросил я, стараясь не показывать, что уже предвкушаю нечто занятное.

— Помогал начальнику, — с готовностью пояснил Борис. — Собирал документы, составлял списки… В общем, я умею держать язык за зубами и готов делать практически всё.

— Полы помоешь? — внезапно спросил Морозов, глядя на кандидата с абсолютно серьёзным выражением лица.

— Что? — оторопел Борис, будто не сразу понял, на какую вакансию он претендует.

Я едва не выдал себя, но всё же усилием воли сохранил деловое выражение лица. Хоть и хотелось улыбнуться.

— Ты глуховат? — заботливо уточнил воевода, чуть подавшись вперёд. — Мне громче повторить?

Борис заморгал, пытаясь оценить: шутка ли это, проверка или новая должностная инструкция. Судя по выражению лица, ни один из вариантов его не устраивал.

— Полы мыть? Вы серьёзно? — дрогнувшим голосом переспросил Борис и тут же бросил на меня взгляд, полный мольбы. Как будто надеялся, что я сейчас махну рукой, усмехнусь и скажу: «Да шутим мы, не бойтесь».

Но я сохранял серьёзность. Морозов тем более.

— Ну ты сам говоришь: жить тебе не на что, — продолжал воевода, неторопливо, будто объяснял основы выживания в условиях крайнего севера. — В городе ты — на полгода…

— Через полгода получу наследство, — быстро поправил его Борис, вцепившись в эту фразу, как в спасательный круг.