|
И вообще, Оскар создает впечатление человека состоятельного, у которого солидное дело в Париже. – Приметы? – Совпадают. – Не возьмешься за одно серьезное поручение? – О чем вы говорите, шеф! – Даже если задание опасное и чрезвычайно ответственное? Охваченный, видимо, порывом горячей любви к Арлетте, Лапуэнт с пафосом произнес: – Мне безразлично, убьют меня или нет. – Не об этом речь. Важно не допустить убийства кое кого другого. Поэтому крайне необходимо не выдать, что ты – полицейский. – Думаете, я сумею? – Сходи в гардеробную. Подбери что нибудь из одежды профессионального безработного, который ищет работу в надежде ее не найти. Надень кепи, а не шляпу. Пивное, ничего лишнего. Вернулся Жанвье, и комиссар проинструктировал его примерно так же. – Оденься под служащего, возвращающегося домой. Он отобрал еще двоих инспекторов, которых Филипп раньше не видел, а потом, собрав всех четверых в своем кабинете перед планом Монмартра, объяснил им задачу. День быстро подходил к концу. На Набережной и на бульваре Сен Мишель зажглись огни. Мегрэ хотел дождаться темноты, но на пустынных улицах преследование Филиппа усложнилось бы, рискуя вызвать у парня подозрения и – главное – вспугнуть Бонвуазена. – Торранс, на минутку. Тот взорвался: – Все, хватит! Меня тошнит от него. Пусть им занимается кто нибудь другой, кому нравится, но я… – Минут через пять заканчивай. – Что, отпускаем? – Как только выйдут вечерние газеты. – А какая связь между ним и газетами? – Они сообщат, что его безрезультатно допрашивали несколько часов подряд. – Понял. – Потряси его еще немного, а потом верни манатки и гони в три шеи да накажи вести себя хорошо. – Иглу тоже отдать? – И иглу, и деньги. Торранс взглянул на присутствующих. – Уж не потому ли они вырядились как на карнавал? Один из инспекторов взял такси и устроился в нем неподалеку от входа в уголовную полицию. Другие заняли свои места в стратегических пунктах. Мегрэ в это время успел связаться с отделом по борьбе с наркотиками и с комиссариатом на улице Ларошфуко. Из комнатушки, дверь которой оставалась приоткрытой, доносился громовой голос Торранса – тот с наслаждением бросал в лицо Филиппу все, что о нем думал. – Я тебя даже пальцем не трону, чтобы не доводить до экстаза, понял? После тебя кабинет придется дезинфицировать. Давай одевайся. – Вы меня отпускаете? – Ты нам всем глаза намозолил. Надоел до ужаса. Собирай причиндалы и катись отсюда, дерьмо! – А зачем толкаться то? – Я тебя не толкаю. – И что толку кричать? – Пошел вон! – Ухожу, ухожу… Благодарю вас. Дверь распахнулась и с грохотом закрылась снова. Коридор уголовной полиции был пуст. Только в плохо освещенной приемной ожидали два три человека. Фигура Филиппа, словно насекомое в поисках выхода, вырисовывалась в длинном пыльном коридоре. Сквозь узенькую щель в дверях Мегрэ наблюдал за парнем до тех пор, пока тот не вышел на лестничную площадку. И все таки душа у комиссара была не на месте. Он закрыл дверь, повернулся к Торрансу, который расслаблялся, словно актер после спектакля. Торранс заметил, что комиссар озабочен, взволнован. – Думаете, клюнет? – Надеюсь, хотя кто его знает. – Первым делом он бросится доставать морфий. – Разумеется. – Вы знаете куда? – К доктору Блоку. – И тот даст? – Я запретил доктору давать Филиппу наркотики, вряд ли он посмеет не подчиниться. |
