|
Они с Дорой едут всю ночь – ни словом не упоми¬ная о происшедшем… «Что ты со мной делаешь? Ты же убиваешь меня! Ты отбираешь у меня кровь, но не душу! Ты вор, ты… Ради Бога, в чем…» – Ты разговариваешь со мной? – Я отпрянул от него, кровь еще текла по губам. Господи, да он и вправду говорил со мной! Я вновь вонзил в него зубы и на этот раз все же сломал ему шею. Однако он не замолчал. «Да, я к тебе обращаюсь! Кто ты такой? Почему? Почему ты пьешь мою кровь? Скажи! Будь ты проклят! Проклят!» Я переломал все кости в его руках, вывернул плече¬вые суставы. Мне нужна была вся его кровь, вся, до капли. Я буквально вылизал языком его раны. «Дай мне… дай мне… дай мне…» – мысленно твердил я. «Но как? Как тебя зовут? Бога ради! Кто ты?» Он умер. Я уронил его на пол и отступил назад. Он со мной говорил! Говорил в самый мо-мент убийства! И он осмелился спрашивать меня, кто я? Испортить мне все удовольствие? – О, ты не перестаешь преподносить мне сюр¬призы, – прошептал я, стараясь прийти в себя и со¬браться с мыслями. Кровь заполнила сосуды и согрела меня. Я не спе¬шил проглотить последние оставшиеся во рту капли. Мне хотелось поднять его с пола, вскрыть вены на за¬пястьях и высосать то, что еще, возможно, осталось, но это было бы так отвратительно, да и, по правде го¬воря, у меня не было никакого желания прикасаться к нему еще раз. Сглотнув, я провел языком по зубам, стараясь ощутить послевкусие… Он и Дора в фургоне, ей всего шесть лет, а мамочка умерла от выстрела в голову… Они с папочкой теперь всегда будут вместе. – Это было пятое убийство, – услышал я вдруг его голос. – Кто ты такой? – Ты опять говоришь со мной, ублюдок? Я опустил на него взгляд. О-о-о, как чудесно! Кровь наконец достигла самых кончиков пальцев на руках и теперь растекалась по сосудам ног. Я закрыл глаза. Ра¬ди этого я и живу – ради этого вкуса, ради этого ощу¬щения… И вдруг мне на память пришли слова, сказанные им Доре тогда, в баре: «Я готов душу продать за такие уголки, как этот». – Черт возьми, да сдохни же ты наконец! – вос¬кликнул я. Мне хотелось, чтобы его горячая кровь как можно дольше пульсировала в моих венах, но сам он был мне больше не нужен. К дья-волу! Для романа между вампиром и смертным шести месяцев более чем достаточно. Я взглянул наверх, черное существо вовсе не было статуей! Оно было живым! И оно пристально смотрело на меня. Скульп¬тура ожила, она дышала и с выражением мрачной ярости на черном сияющем лице сверлила меня взгля¬дом. – Нет, этого не может быть! – вырвалось у ме¬ня. – Не может быть! Я изо всех сил старался взять себя в руки и обрести то состояние спокойного хладнокро-вия, которое все¬гда охватывает меня в минуты серьезной опасности. Я пихнул мертвое тело на полу, только чтобы удос¬товериться в том, что по-прежнему нахожусь в той же комнате и не сошел с ума, одновременно с ужасом ожидая уже знакомого ощущения полной дезориен¬тации в пространстве. Однако ничего подобного не произошло. Тогда я закричал, нет, скорее завизжал, совсем по-детски. И выбежал из комнаты. Я промчался через прихожую, распахнул дверь и выскочил на улицу, в спасительную ночь. Взлетев вверх, я пронесся над крышами и в пол¬ном изнеможении буквально рухнул на брусчатку в какой-то узком переулке. Нет, это просто не может быть правдой! Скорее всего, ви-дение было последним посланием моей жертвы, своего рода сладким актом возмездия, весточ-кой с того света. Это он сделал так, что статуя – это ужасное черное существо с крылья¬ми и коз-лиными ногами – выглядела как живая… – Да, именно так, – вслух произнес я, вытирая губы и оглядываясь. |
