|
Ковер на полу был тоже забрызган кровью. Плохо, очень плохо, тем более что ковры лежа-ли здесь в не¬сколько слоев – обычное дело для хранилища рари¬тетов. Ладно, главное – убрать тело. Не будет тела – не будет и трупного запаха, который может привлечь внимание соседей. А если тело исчезнет, то никто ни¬когда не узнает, что произошло с этим человеком на самом деле. Так будет лучше в первую очередь для Доры: пребывать в неведении, пусть даже мучиться неиз-вестностью все же предпочтительнее, чем увидеть сде¬ланные крупным планом фотографии того кошмара, который я здесь сотворил. Напоследок я еще раз обвел взглядом невозмути¬мо-мрачного ангела – или дьявола, или кем он мог быть еще, – пышную гриву его волос, красиво очер¬ченные губы и огромные глаза. Потом, взвалив на плечо все три мешка, словно рождественский Санта Клаус, я вышел из квартиры, чтобы избавиться от тела Роджера. Это оказалось делом несложным и заняло у меня всего около часа, предоставив тем самым время для размышлений. Я медленно брел по темным, пустым, заснежен¬ным улицам городских окраин в поисках куч строительных отходов, мусорных свалок и тому подобных малопривлекательных уголков, куда редко кто риску¬ет заглядывать и расчищать которые в ближайшее время явно никто не ста-нет. Мешок с руками я зарыл в огромную кучу всякого хлама, наваленного под путепроводом одной из ско¬ростных автострад. Неподалеку от того места я за¬метил нескольких смертных. За-вернувшись в одеяла, они сидели возле огня, разожженного в небольшом жестяном ящике, и не обращали на меня ни малейшего внимания. Я постарался запихать мешок как можно глубже, чтобы он никому не попался на глаза и не вызвал соблазна в него заглянуть. Закончив ра¬боту, я подошел к собравшейся вокруг огня компании – никто из них на меня даже не посмотрел – и бросил на землю несколько купюр. Ветер едва не подхватил легкие бумажки, однако в свете ко-стра мгно¬венно мелькнула чья-то рука, и купюры растворились во тьме. – Спасибо, брат. – Аминь, – откликнулся я. Голову постигла примерно та же участь, но уже в другом месте, довольно далеко от того, где остались руки, – на задворках одного из ресторанов. Я утопил в грязной вонючей жиже ку-хонных отбросов и да¬же не взглянул напоследок. Мне не терпелось изба¬виться от этого трофея. Нет, человеческую голову нельзя назвать трофеем, и я бы ни за что не стал хранить ее в таком качестве. Даже мысль об этом каза¬лась мне неприемлемой. Если какой-нибудь умираю¬щий от голода несчастный и наткнется на нее, он никому не скажет о находке. Кстати, ресторан за-крылся несколько часов назад, и кучка голодающих уже топталась возле задних дверей в ожида-нии своей порции помидоров, салата, спагетти и хлебных корок. А отбросы постепенно замерзали, и ледяные сгустки хрустели под моими руками, пока я заталкивал голо¬ву в самую сердцевину отвратительного месива. С последним мешком на плече я направился назад к центру города. Осталось найти укром-ное местеч¬ко для изломанного торса с ногами и предплечьями. Я шел по Пятой авеню, мимо отеля, где спала Дора, мимо собора Святого Патрика, мимо шикарных ма¬газинов. Смертные спешили по своим делам, скрыва¬лись то за одной, то за другой дверью; таксисты бе¬шено сигна-лили, злясь на водителей медлительных, неповоротливых лимузинов. Я шел все дальше и дальше, шлепая по грязи и про¬клиная самого себя. Меня раздражал ис-ходивший из мешка запах. Однако пиршество было поистине вос¬хитительным и стоило того, чтобы я потрудился, уничтожая его следы. Мои бессмертные соплеменники – Мариус, Арман и все остальные друзья, любовники и враги – всегда ругали меня за нежелание «избавляться от останков». Что ж, на этот раз Лестат будет пример¬ным вампиром и как следует приберет за собой. Неподалеку от Виллидж я наконец отыскал под¬ходящее место – огромный склад, судя по разбитым окнам и огромной куче хлама внутри, давно забро¬шенный. |
