|
Я лежал на грязном снегу. По пе¬реулку шли смертные. Они не желали, чтобы их кто-то беспокоил. А я и не собирался это делать. – Его месть. – Я еще раз вытер губы и шепотом продол¬жил: – За все, что он любил, за его страсть к сокрови¬щам, собранным в той квартире. И он обратил ее про¬тив меня. Он понял. Он догадался, кто я. Он знал, как. К тому же существо, которое следило за мной, никогда не выглядело таким спокойным, невозмути¬мым, я бы даже сказал – задумчивым. Напротив, оно постоянно колебалось, клуби-лось, словно густой ту¬ман. И потом, эти голоса. Конечно же, там, в кварти¬ре, стояла самая обык-новенная статуя. Я вскочил на ноги; злясь на самого себя за позор¬ное бегство, за то, что упустил возмож-ность насла¬диться последними деталями ритуала убийства. Я был достаточно разъярен, чтобы немедленно вернуться обратно в квартиру и вновь пнуть лежащее на полу тело, а заодно и ста-тую, которая, конечно же, опять превратилась в кусок гранита, едва лишь сознание окончательно покинуло мертвый разум моей жертвы. Переломанные руки, плечи… Словно окровавлен¬ное месиво, в которое я превратил его те-ло, вдохнуло жизнь в это существо и призвало его на помощь. А Дора… Дора непременно узнает обо всем этом – о переломанных костях, о свернутой шее. Я вышел на Пятую авеню. И подставил лицо ветру. Поглубже засунув руки в карманы своего шерстя¬ного блейзера, который в такой снегопад, конечно же, выглядел слишком легким и весьма неподходящим нарядом, я побрел дальше. «Ладно, черт бы тебя по¬брал, – мысленно обратился я к нему, – ты догадал¬ся, понял, кто я, и на несколько мгновений сумел за¬ставить статую выглядеть словно живая». Я замер на месте и устремил взгляд на другую сто¬рону улицы, туда, где темнели на фоне снега деревья Сентрал-парка. «А если эти события все же связаны, между со¬бой, – теперь я разговаривал уже не со своей жерт¬вой и не со статуей, а со своим преследователем, – приди и забери меня». Я больше не же-лал трястись от страха – наверное, я совсем потерял голову. А где сейчас Дэвид? Скорее всего, охотится. Охо¬тится… Как он любил это делать в джун-глях Индии в те времена, когда был еще смертным. А я навсегда превратил его в охотника на братьев по разуму. И тогда я принял решение. Я намеревался немедленно вернуться в квартиру и собственными глазами убедиться в том, что статуя – это статуя, и не более. А затем мне предстояло сделать то, что я обязан был сделать ради Доры, – избавиться от трупа ее отца,. Мне достаточно было нескольких минут, чтобы оказаться возле нужного дома, подняться по темной лестнице и вновь войти в уже знакомую прихожую. Я не желал больше мириться с собственным стра¬хом – он раздражал меня, заставлял чувствовать себя униженным и приводил в ярость. Но в то же время, в очередной раз столкнувшись с чем-то неведомым, я испытывал не-бывалое возбуждение и любопытство. В квартире явственно ощущался запах крови и мертвечины. Больше я ничего не чувствовал и не слышал ни еди¬ного звука. Я прошел в небольшое по-мещение, когда-то служившее кухней. Здесь до сих пор остались кое-какие предметы хозяй-ственного обихода, которыми, похоже, не пользовались со времени смерти возлюб¬ленного моей жертвы. Ага, вот они! За сточной трубой Я нашел то, что искал, – коробку с зелеными пласти-ковыми мешками для мусора, как раз подходящими для того, чтобы упаковать останки. Мне почему-то вдруг вспомнилось, что именно в такой мешок он затолкал и тело своей убитой же¬ны – Терри. Я отчетливо видел это, когда пил его кровь. Ладно, к черту, сейчас не до этого. Он просто подсказал мне выход из положения. Порывшись в кухонных принадлежностях и сто¬ловых приборах, я не нашел ничего подхо-дящего для предстоящей хирургической операции, поэтому просто выбрал самый большой нож с лезвием из углеро¬дистой стали и вернулся в комнату. |
