|
Остальные посетители сидели за столиками, растворившись во мраке. В одном из дальних углов плакала женщина. Довольно резкий мужской голос уговаривал ее замол¬чать и не привлекать к себе внимание. Впрочем, она и не привлекала, ибо никому не было никакого дела до того, что происходит вокруг. Намочив в стакане салфетку, я как следует вытер губы. – Еще воды, – бросил я, отодвигая от себя гряз¬ный стакан. Бармен, молодой человек, явно лишенный каких-либо амбиций, все так же апатично, но вежливо при¬нял заказ и отошел в сторону. Совсем рядом со мной раздался тихий смех… Че¬рез два табурета справа от меня сидел не старый еще мужчина – по-моему, он уже был в баре, когда я во¬шел… Никакого запаха от него я не почувствовал. Со¬вершенно никакого. И это показалось мне странным. Я обернулся в ту сторону и посмотрел на него в упор. – Собираешься снова сбежать? – спросил он. Моя жертва! На табурете возле стойки бара сидел Роджер! Он был, что называется, в целости и сохранности: ничего не сломано, никаких следов насилия, руки и голова тоже на месте. Но ведь на самом деле его там не было. Это только каза-лось, что он как ни в чем не бывало сидит возле стоики бара и улыбается, доволь¬ный произве-денным ужасом. – В чем дело, Лестат? – спросил он. Этот голос я слышал в течение шести месяцев, пока следил за его обладателем, и уже успел полюбить. – Неужели за все прошедшие столетия к тебе не возвращались призра¬ки твоих жертв? Я промолчал. Его нет. Его просто нет. Он материа¬лен, но эта материя в корне отличается от реальной. «Иная материя», как назвал ее Дэвид. Я оцепенел. Нет, пожалуй, это слишком мягкое и неточное определе¬ние. Я буквально окаменел от ярости и неверия в ве¬роятность происходящего. Он пересел на ближайший ко мне табурет. С каж¬дой секундой его облик становился все более отчетли¬вым и обретал все новые детали. Теперь я мог уловить даже нечто похожее на ис-ходящий от него живой звук, однако передо мной было отнюдь не человече¬ское существо, и ды-хания его я не слышал. – Еще несколько минут – и я буду в достаточной силе, чтобы попросить сигарету или даже бокал вина, – сказал он. Он сунул руку в карман пальто – не того, в ко¬тором он пришел в квартиру в ночь убийства, своего любимого, сшитого на заказ в Париже, – и вытащил сверкающую маленькую золотую зажигалку. Вспых¬нувший огонек был ярко-голубым. Он смотрел прямо на меня. Красавец Роджер! Тем¬ные вьющиеся волосы тщательно расче-саны, глаза блестят. А голос… Такой же чудесный, как и при жиз¬ни. В его манере говорить – быстрой и четкой – не было ни британской утонченности, ни медлительной растянутости, свой-ственной выходцам с американ¬ского Юга, хотя родился он в Новом Орлеане; ее мож¬но было назвать интернациональной, чему в немалой степени способствовали его бесконечные стран-ствия по всему миру. – Я спрашиваю вполне серьезно, – опять заговорил он. – Неужели за все прошедшие годы ни одна твоя жертва не вернулась к тебе в облике призрака? – Нет, – ответил я. – Ты меня удивляешь. Значит, тебе нестерпима даже мысль о том, что кто-то хоть на ко-роткое время может нагнать на тебя страха? – Нет. Теперь он выглядел как вполне обычный человек из плоти и крови. Интересно, подумалось мне, видит ли его еще кто-то кроме меня? Вполне возможно, что да. Ибо внешне он ничем не отличался от окружаю¬щих. Я отчетливо различал пуговицы на белых манже¬тах рубашки и проблески полускрытого мягкими за¬витками волос белоснежного воротничка на затылке. Я видел его невероятно длинные ресницы. Бармен поставил передо мной стакан с чистой во¬дой, но при этом даже не покосился в сто-рону Родже¬ра Что ж, это еще ни о чем не говорило. |
