Хоксберг подошел к аквариуму. Пловец двинулся в его сторону. Их взгляды встретились. Там, в глубине аквариума, были красивые глаза. Хоксберг покраснел и обернулся.

– Вы что, хотите пытать его? – спросил он настойчиво.

– Легкое гипнозондирование безболезненно, мой лорд, – сказал Абрамс.

– Вы знаете, что я имею в виду. Психологическую пытку. Особенно, когда он в руках у чужеземцев. Вам не приходило в голову поговорить с ним?

– Так просто? Мой лорд, курсовикяне веками пытались сделать это. Единственное наше преимущество перед ними – это то, что у нас есть развитая теория лингвистики и вокализаторы способны воспроизвести их звуки более четко. От тигерийцев и из ксенологических записей мы знаем очень мало об их языке. Ну, очень мало! Ранние экспедиции исследовали эту расу более тщательно в районе Кимрайта, где сейчас мерсеяне, без сомнения, по той же причине. Культурные структуры Чарли – как мы его зовем – нам совершенно неизвестны. И он не слишком нам помогает.

– А вы бы на его месте помогали?

– Думаю, нет. Но, мой лорд, мы же спешим. Его народ, возможно, планирует массированную операцию, подобную нашей, против поселений в архипелаге. Или он может выпрыгнуть и умереть у нас на руках. Мы думаем, у него соответствующая диета и все прочее, но едва ли можем быть полностью уверены.

Хоксберг сердито посмотрел на Абрамса.

– Вы разрушите малейший шанс на сотрудничество, если не попытаетесь завоевать его доверие.

– В целях мирных переговоров? Но что мы потеряем? Совсем не обязательно отчуждать его навсегда. Мы не знаем его психики. Может быть, во время работы с ним проявится его жестокость. Видит Бог, любой ситролль очень быстро разделывается с тигерийцами в их маленьких лодках, если они попадаются на его пути.

Огромная голубая тень скользнула в другой конец аквариума.

– Он прекрасно выглядит, но его строение совсем не похоже на ваше, или мое, или… тигерийца.

– Он думает, он чувствует.

– Но что думает и чувствует? Я не знаю…

– Я знаю только, что он даже не рыба. Температура его тела близка к человеческой. Их самки рожают детенышей и воспитывают их. Под высоким атмосферным давлением в воде достаточно растворенного кислорода, чтобы поддерживать активный обмен веществ и хорошие мозги. Вот, должно быть, почему разум эволюционировал в океане – биологическое соревнование, какое вы едва ли найдете в морях землеподобных планет. Но эта среда обитания почти такая же странная для нас, как и Юпитер.

– Но мерсеяне с ней хорошо уживаются.

– Ха‑ха! Им потребовалось время, чтобы изучить все то, что мы еще не знаем. Мы пытались сами провести ксенологические исследования в районах, где конфликт не зашел так далеко, но мерсеяне всегда узнавали об этом и старались нам помешать.

– Как узнавали? – набросился Хоксберг. – С помощью шпионов?

– Нет, наблюдения! Почти все это доступно со всех сторон. Если бы мы имели какой‑либо доступ к их подводной информации… – Абрамс резко умолк и вынул изо рта сигару.

Хоксберг расслабился и улыбнулся:

– Пожалуйста, не поймите меня неправильно, командующий. Уверяю вас, я не из слезливых идеалистов. Нельзя сделать омлет, ну и так далее… Я просто против того, чтобы разбивать каждое яйцо, попавшее к нам в руки. Это довольно непристойное дело. – Он помолчал. – Не буду вас больше беспокоить, но мне сегодня же нужны полный отчет об этом проекте и регулярные сводки.