|
И я никогда вам не сделаю больно, всегда буду любить вас. Бог с ней, Гриша, пусть идёт за ним, пусть идёт. Мама всегда говорит, что надо рубить дерево по себе, она не по вас, она гордячка и хочет быть героиней, тоже мне, ну и пусть, пусть! Гриша, голубчик, женитесь на мне. Через год мне будет шестнадцать лет. Женитесь, плюньте на неё, она вас не стоит! И платье венчальное не нужно мне новое делать, это ушьём, что ей делали, вот туфли только, а так всё пойдёт. Посмотрите на меня, ну чем я хуже, чем? Я веселая, не буду целыми днями молчать, как она. Гриша, не плачьте, боже мой, зачем вы плачете? Не надо, милый, не надо.
И Катенька залилась слезами, прижимаясь к Грише и не переставая говорить: — Больно, да? Сердце болит? Если на мне женитесь, это не поможет, да? Гриша, тогда уезжайте на войну, как князь Андрей Болконский, а? Гриша, родненький, хотите, я с вами убегу на войну, буду сестрой милосердия, как Елена Инсарова, а? Катенька, щедрая маленькая женщина, готовая на всё, чтобы облегчить его страдания. Милая, редкая душа, глубоко убежденная в своей обыкновенности. Самое светлое воспоминание его жизни. Разомкнув её руки, он ушёл молча. Думал, что ушёл навсегда. Ушел, полный негодования и любви.
VI
А через неделю за ним прибежала Дарочка: — Катенька повесилась! И он снова провёл в их доме бессонную ночь. А случилось тогда вот что: к тому времени Евгений Евгеньевич уже поправился и, убедившись, что его не разыскивают, стал свободно разгуливать по дому. Каждый день он собирался уехать конспиративно в другой город и всё откладывал свой отъезд. С Катеньки был снят карантин, на этом настояли мать и Дарочка. Вырвавшаяся на свободу девочка целые дни гуляла, наслаждалась весной. В этот вечер она шла к подруге, договорившись с ней, что они пойдут на каменную лестницу. Навстречу ей подъехала пролётка, из неё вышли двое мужчин и стали разглядывать номер дома. «К кому это они в гости приехали, к Масленниковым или к Лещинским?» — подумала Катенька. В одном из них Катенька узнала жандармского офицера, хотя он и был в штатском — раньше она его часто видела в доме у одной своей подружки, его звали дядей Мишей. — Нет, это не здесь, нам нужен 155,— назвал он номер Катенькиного дома, — это дальше, примерно на квартал, пройдём. Извозчик пусть здесь ждет, позже подлетит… Его слова как будто ударили Катеньку. Еще ничего не успев придумать, она юркнула в соседний двор и только ей одной известными закоулками, которые она изучила, играя в казаки-разбойники, стала пробираться к себе домой, намного сократив путь и опередив жандармов. Вбежав в дом, она закрыла дверь на большой железный крючок и помчалась в комнату сестры. Катенька не ошиблась… Широко распахнув двери, она увидела Дарочку и Евгения Евгеньевича склонившимися над книгой, русые Дарочкины волосы смешались с его, тёмными и курчавыми. Катенька поморщилась от ненависти к этому человеку и готова уже была захлопнуть дверь: «Пусть, пусть арестуют, так ему и надо…» Но сейчас же обругала себя: «Дура!» — и, в первый раз за много дней обращаясь к сестре по имени, крикнула: — Дарочка! Дарочка, где Митя? Там идут к нам жандармы. — С удовольствием, со злым удовольствием, отметила, как побледнели они оба и как потерянно поглядела на неё Дарочка. Брат спал на кушетке в кабинете отца. Катенька и его растормошила. — Митя, там идут к нам переодетые жандармы, они совсем близко. Я одна знаю, как его спасти, поверь мне. Знаешь, через чердак на крышу, а там дуб, что растет у Чёрновых во дворе, а с него на шелковицу — это одно спасение. Их много, они окружат дом, а там его никто не найдет, никто. Катенька нетерпеливо схватила Евгения Евгеньевича за руку и потянула за собой через все комнаты. |
