|
Дугин очень важен, но партия выживет и без него. НБП пойдёт вперёд и победит с Дугиным или без.» Как оказалось он запомнил это, «с Дугиным или без». 12 мая мы собрались в моём кабинете, чтобы решить проблему. Без Дугина. Я за столом, Андрей Фёдоров рядом со мной с Уставом Партии(оказавшимся кстати в этот день). Это собрание я запомнил. До конца моих дней буду помнить. Выступал Коровин. Передал самые последние результаты переговоров с Дугиным. Тот снизил свои требования. Выгнать Сашку Дементьева и Костю Локоткова, Охапкину и Хорсу объявить выговоры. В дальнейшем Коровин замолчал и среди главных обвинителей выступили мои лучшие ребята. Я их расхвалил в только что сданной в печать книге «Анатомия Героя», события там заканчиваются серединой марта 1998 года: Макс Сурков и ответственный секретарь «Лимонки» Алексей Цветков, даже только что вступивший в партию Коржевский, 18 лет. Я сообщил что не могу принять ультиматум. Что не вижу в поведении наших товарищей, о которых идёт речь ничего предосудительного. «Это Ваши товарищи и тот факт, что Вы легко отказываетесь от своих партийных товарищей говорит не в Вашу пользу», сказал я. «Я не вижу будущего в отношениях с Дугиным, моё мнение: он решил уйти и уйдёт и никакие жертвы если я их принесу, его не удовлетворят. Впоследствии нужно будет периодически приносить ему жертвы...» «У Вас, Эдуард, синдром Коржакова» — закричал возмущённый Макс.»Вы слишком прислушиваетесь к тому что говорит Вам Локотков.» Локотков, обернулся и сжал кулаки, проскрипел: «Дал бы я тебе Макс, если бы не партия...» «Слушайте меня», сказал я «Дугин презирает Вас всех, если бы вы слышали как он отзывается о Вас, Вы бы не радовались.» «Дугин наш идеолог», — Цветков выглядел очень недовольным, хотя изначально в конфликте казалось не участвовал. «Ну это как сказать. Программа НБП — сиреневая книжка, изданная Трасом всецело написанная мной — вашим председателем. В Программе НБП 1996 года, та что была опубликованная в «Лимонке», из 26 пунктов, Дугин автор только нескольких пунктов, среди них: 1-ый «об империи от Гибралтара до Владивостока» и пункт «об экономике», там где 5 рабочих — частное предприятие, 55-, 555 и все. Всё остальное написано мной. Если же Вы имеете ввиду «цели и задачи нашей революции», то брошюра Дугина написана не для НБП, и эта смесь православия с экзистенциализмом — не имеет к нам никакого отношения.» Они не смутились. Или не поверили. «Дугин сказал мне что Вы даже не читали книгу «Хлыст» Александра Эткинда!» закричал краснокоричневый сионист Аркадий Маляр. «Не читал» сказал я «Будет время — прочту». Таня Тарасова воскликнула: «Ну Эдуард Вениаминович, как же мы без Дугина!» По виду она была действительно в отчаянии. Даже юный Сергей Ермаков и принятый вместе с ним очкарик Коржевский их я тоже расхваливал в «Анатомии Героя», словно доказывая, как я оказался близорук, требовал казни своих товарищей. Страсти накалялись. Мишка Хорс (четверо подсудимых заняли лавку лицом ко мне) обернувшись к обвинителям кричал: «Ваш любимый Гельич проповедует революцию, а сам старые кресла везёт на дачу, мы пёрли эти кресла. Старые кресла! Он буржуй — ваш Гельич, использовал вас как полковник своих солдат канаву сраную копать заставил. Гельич, пивом он Костяна упрекает, как будто не он бродил тут пьяный из своей комнаты и обратно. Он пользуется партией для личных целей. Он ещё трусит, не является, действует через подставных лиц!» «Ладно, давайте голосовать», закричал Цветков. «Да, да, голосовать,», поддержали его восставшие. «Согласно Уставу НБП, исключить из Национал — Большевистской партии кого-либо может лишь Партсовет» —сообщил им Фёдоров. |
