|
Но Стивен был лишен актерской жажды славы. Она нежно потерлась о его лицо щекой, плохо понимая, играет ли роль или хочет выразить свои искренние чувства. – Обещай, что никогда не забудешь меня, мой любимый. – Как я могу позабыть такую нежность, такой огонь? – Он поцеловал ее. Губы у него были теплые и властно требовали ответа. – Отпусти эту женщину, подлый негодяй! – вдруг проревел Томас. Розалинда и Стивен отпрянули друг от друга, словно на них вылили ведро ледяной воды. Это получилось совершенно естественно. Розалинда почувствовала, что ее партнер весь напрягся, затем расслабился, когда на сцену вышел Томас, сопровождаемый двумя слугами с факелами. – Это архиепископ! – в мнимом ужасе воскликнул Стивен. Разглядев при свете факелов стоявшую рядом с ним женщину, он отшатнулся, как если бы перед ним оказалась ядовитая змея. – Это ты, Этель? Как ты посмел обмануть меня, Троллоп? Что ты сделал с моей обожаемой Аннабель? При этих словах, рука об руку, появились Джессика и Уилл Ландерс. Вид у них был сияющий. Архиепископ громовым голосом заявил, что только что обвенчал эту молодую пару. Что до погрязшего в пороках герцога, то он, архиепископ, лишает его титула и отдает на суд церкви. Упав на колени перед Томасом, Розалинда в отчаянном жесте подняла сплетенные вместе руки. – Ваше преосвященство! Пожалуйста, пощадите моего возлюбленного. Да, верно, он согрешил. Но его сердце отнюдь не источено пороком. Просто его испортили богатство и власть. Эта последняя фраза всегда вызывала смех у публики. Многие из них были бы не прочь обладать большим богатством и властью. А уж Бог с ней, с испорченностью. Затем Розалинда повернулась к беспечному соблазнителю. – Не в моих силах заставить тебя полюбить меня. Только скажи, дражайший герцог, ведь мои поцелуи казались тебе сладкими, когда ты принимал меня за другую? Стивен драматически возвел глаза к небесам. После долгой, исполненной напряжения паузы он хрипло сказал: – Они и в самом деле были сладкими, дорогая Этель. Он взял ее за руку и поднял на ноги. Его лицо выражало искреннее раскаяние. – Прости, моя верная подруга, что я был так несправедлив к тебе. Вспоминай обо мне после того, как я приму заслуженную мною жестокую кару. Тут он поцеловал ей руку, очень удачная актерская находка, по крайней мере в глазах Розалинды. Все ее тело затрепетало. Удовлетворенный раскаянием герцога, архиепископ тут же даровал ему прощение и обвенчал с Этель. Джессика собиралась уже спеть шутливую заключительную песенку, когда кто то громко выругался на весь театр: – Что за дьявольщина! Только что вошедший Эдмунд Честерфилд устремился к сцене. – Как вы посмели отдать мою роль этому… этому жалкому дилетанту? – И он вонзил в Стивена злобный взгляд. Томас сухо сказал: – В театре принято закреплять за актерами их роли, но только в том случае, если они безукоризненно выполняют свои обязанности. А вы слишком часто пропускаете репетиции. Розалинда подумала, что, если бы Эдмунд извинился за свое опоздание, ее отец, вероятно, простил бы его. Однако молодой человек не счел нужным сдерживать свою ярость. – Вы… вы жалкий старый тиран! – взорвался он. – Вы с трудом помните роли, вот и устраиваете эти свои репетиции, чтобы поиздеваться над более талантливыми актерами. Я знаю, вы завидуете мне, потому что сами неудачник, которому пришлось завести собственную труппу, чтобы не остаться совсем без работы. Томас и Мария побледнели, другие члены труппы ахнули, а Джессика устремила на наглеца поистине убийственный взгляд. Розалинда машинально сделала шаг по направлению к отцу, зная, что он не останется нечувствительным к таким злобным нападкам. И тут Стивен сказал ледяным тоном: – Вы ведете себя как щенок, не прошедший надлежащей дрессировки, Честерфилд. |
