|
Но Чарлз, как я уже сказала, не пропускал ни одной юбки. – Она сделала гримасу. – Во всяком случае, он исцелил меня от романтических иллюзий, что не так уж плохо. Стивен представил себе, какой лучезарной невестой была Розалинда. Она с бесконечной щедростью отдала свое тело и душу. И этот величайший дар достался самовлюбленной свинье. – До чего глуп оказался этот Джордан: не оценил, каким сокровищем владеет. – Честно говоря, я тоже так считаю, – с легким юмором сказала Розалинда. – Она скрутила свои сверкающие косички в толстый узел на затылке и закрепила его заколкой. – Но если Джордан и думал, то не головой, а другой, нижней частью тела. Стивен кисло усмехнулся: – Мужчинам это свойственно. Как он умер? Она проследила взглядом за сверкающим зимородком, которым с громким плеском погрузился в волу. – Мы были женаты три года, когда ему предложили ангажемент в дублинском театре. Он сказал, что это блистательная возможность, и тут же выехал в Ирландию. По приезде, освоившись на месте, он должен был прислать за мной, но тянул с этим. Через шесть месяцев его убил муж соблазненной им женщины. Стивен вздрогнул: – Господи, какой драматический эффект! Хотя драма, в сущности, обернулась фарсом. По губам Розалинды скользнула улыбка. – Совершенно верно. Я сожалела о Чарлзе, но никогда не могла простить ему отвратительного вкуса, приведшего к такому плачевному концу. Их глаза встретились, и оба они рассмеялись. За последние две недели в памяти Стивена отпечатались сотни разных образов Розалинды; но такой она запомнилась ему больше всего: смеющейся с грустным сочувствием женщины, которая знает мир и сознает, что смех – лучшее противоядие от насылаемых жизнью испытаний. Кляня судьбу, которая свела их слишком поздно, он встал и протянул руку: – Пора возвращаться домой, леди Калибан. Есть ли более короткий путь, чем вдоль реки? Взяв его за руку, она легко вскочила на ноги, стройная, как богиня. – Вот это поле выведет нас к переулку, ведущему прямо в город. Он положил ее руку на согнутый локоть, чтобы их возвращение выглядело не так вызывающе. Впрочем, это мало что меняло. В самом дыхании Розалинды, казалось, таился вызов. К тому времени когда они вышли к тихому переулку, Розалинда полностью обрела утраченное самообладание и они безмятежно болтали о предстоящем спектакле. И все же в глубине души оба ощущали, что этот золотистый день заканчивается с неумолимостью песочных часов. Отныне они уже не смогут встречаться в такой интимной обстановке. Слишком рискованно. Очередной поворот дороги вывел их к открытой повозке. Ее кучер резко переругивался с жилистым всадником. Слыша сердитые голоса, Розалинда нахмурилась. – Они спорят с такой яростью, точно готовы убить друг друга. Хотела бы я знать, из за чего вся эта свара? Из повозки послышался пронзительный вопль женщины. – Дьявольщина! – Оставив Розалинду, Стивен подошел к повозке. – Кто нибудь сильно пострадал? Кучер, дюжий мужчина с грубыми чертами лица, пожал плечами: – Эта крикунья, кажется, собирается рожать. – Повернувшись, он пролаял через плечо: – Говорю же тебе, не вопи, девка, пока мы не выедем из прихода Коули. – Я же предупреждал тебя, чтобы ты ехал с ней дальше! – кричал всадник: – Жители Уиткома отнюдь не желают платить за ее ублюдка. Лицо Стивена потемнело, он тихо выругался. Приблизившись к нему, Розалинда спокойно спросила: – Что происходит? – В соответствии с законом о бедняках плата за содержание незаконнорожденного определяется местом рождения, – мрачно объяснил он. – Поэтому некоторые прихожане стараются выдворить роженицу из своего прихода, чтобы избавиться от необходимости содержать ее и ребенка. |
