Они нашли небольшой бар неподалеку от университета. Сначала Рита хотела позвать остальных с ними, но Риша, стеснявшаяся шумных компаний, попросила ее этого не делать. Впрочем, Риту это нисколько не расстроило. Она много смеялась, постоянно поправляла волосы, то застегивала, то расстегивала куртку и нервно теребила манжеты. Кажется, она могла бы пойти пить и одна, если бы Риша с Виком отказались составить ей компанию.

Но ни Вику, ни более взрослому и проницательному Мартину, было неоткуда знать, как алкоголь действует на двух перенервничавших школьниц.

«Посмотри на цены – даже если мы втроем вытряхнем карманы, нам не хватит напоить даже одного человека», – ободряюще отметил Мартин, заглянув в меню.

Но он недооценил женского коварства. После первого коктейля Рита заказала кувшин яблочного сока и лимон. И, заговорщицки подмигнув, вытащила из сумки полулитровую бутылку с темно янтарной жидкостью.

– Это что, папин городской коньяк?.. – обреченно спросил Вик.

– Не совсем, – хищно улыбнулась Рита.

«Это будет нелегкий вечер», – меланхолично отметил Мартин, садясь в проеме.

После того, как девушки допили третью порцию, Вик, который коварно оставил в своем стакане чистый сок без алкоголя, окончательно убедился, что Мартин прав. Обе хихикали, разглядывая висящее на стене панно с подсолнухами, и даже не пытались объяснить ему или друг другу что их так развеселило.

После четвертого стакана Рита начала рассказывать Рише о своих проблемах в семье и просить прощения за брата. Риша в ответ начала рассказывать о своем отце, иногда кивая на Вика, словно призывая в свидетели и называя не иначе как «вот он».

«Мартин, а Мартин. Вот нас двое. И их двое. А если они напьются в дымину – мы их обеих не утащим. Поразительная несправедливость».

«В этом мире вообще поразительно много несправедливости», – фаталистично вздохнул Мартин, уже смирившийся с неизбежностью «дымины».

Когда тема семейных неурядиц себя окончательно исчерпала, девушки несколько секунд смотрели друг на друга мутными глазами, словно пытаясь выразить некую общую мысль, повисшую в воздухе.

Обе одновременно повернулись к Вику.

Мартин почувствовал, как проем выскальзывает у него из за спины.

– Я тебе это запомню, – проворчал он.

За все годы до этого Вик ни разу не выставлял его в реальность без разрешения. Сейчас он просто малодушно спрятался за его спину.

– А я знаю, как тебя зову у ут, – протянула Риша.

– Я очень рад, – тактично ответил Мартин.

– А я тоже знаю, – хихикнула Рита, придвигаясь поближе.

«Это я тебе тоже запомню!»

Вик предательски молчал, но Мартин чувствовал смутный фон чужой вины и смущения, перебивавшийся ярким облегчением.

– Спорим, что нет? – в голосе Риши звучали непривычные нотки, которые заставляли Мартина серьезно насторожиться.

– А давайте не будем спорить, девочки, и поговорим о чем нибудь другом?

– Точно! О вашем перформансе!

– Это была свободная интерпретация сцены…

– Рит, он покраснел! Ты знала, что он умеет краснеть?

– Нет, я думала он весь такой как из глыбы льда. Иногда только разговаривает, как будто мы его любимые детишки… И что он так целоваться умеет я тоже не знала.

– Он мно о ого чего умеет…

– Риша, тебе завтра за это будет стыдно, – предупредил ее Мартин, аккуратно придержав за руку.

– А с тобой поцеловаться – это плохо? – игриво спросила она.

– Да, – серьезно ответил Мартин.

Его смущало то, как смотрит на него Рита – пристально, прищурившись, словно что то цепко фиксируя в памяти.