на него. Иззекиль выпрямился, потер уставшую спину и задумчиво наклонил

голову.

  - Не знаю, Уимон. Просто я подумал, что это будет правильный поступок. Мне

показалось, что Господь не одобрит, если я оставлю такого мужественного

парня в руках кр... - он запнулся и закончил не так, как собирался, - тех

людей. - Потом помолчал и добавил: - И знаешь, я еще ни разу не пожалел об

этом поступке. А у меня не так много поступков, о которых бы я не сожалел

и не просил Господа простить меня за то, что я их совершил...

  ... Ливень закончился. Но он был таким сильным, что лесная просека, по

которой они добрались на эти поляны, превратилась сначала в бурный ручей,

а затем, когда вода немного схлынула, в непролазное болото. Так что дорога

домой оказалась очень нелегкой.

  Когда они, мокрые и грязные, вышли к знакомой скале, будто сказочный страж

нависающей над домом, Иззекиль придержал коня. У коновязи, вкопанной под

ольхой у крыльца, были привязаны две лошади. И, судя по притороченным

мешкам и длинным седельным винтовочным кобурам у правого стремени, их

хозяева люди отнюдь не мирные. Иззекиль нахмурился:

  - Ко мне приехали гости. Займитесь хозяйством... - Запнувшись, добавил: -

Вам пока не стоит появляться в доме.

  Торрей молча кивнул и, не поднимая глаз, направился к хлеву. Он так и не

смог до конца преодолеть неприязнь к прирученным животным, но уже как бы

привык, сжился с ней. И свою долю работы выполнял старательно. Уимон

замешкался, не зная, идти ли за отцом, или заняться лошадьми, которые

паслись на лужайке за скалой. Иззекиль разрешил его сомнения, бросив ему

поводья.

  Уимон быстро загнал всех лошадей в конюшню и собрался вычесать их. Но на

месте не оказалось ни одного скребка. Мальчик вспомнил, что несколько дней

назад Иззекиль забрал скребки в дом, чтобы привести их в порядок. Иззекиль

сложил скребки на верхней террасе. А туда можно проскользнуть незамеченным

по боковой лестнице.

  Мальчик быстро отыскал скребки, лежавшие на полке в дальнем конце террасы,

и уже собрался бежать к лестнице, как дверь дома распахнулась и на пороге

появился грузный ширококостный мужчина, одетый в высокие сапоги и куртку

из оленьей кожи, покроем и цветом напоминавшую ту, в которую был одет

Иззекиль во время их первой встречи. Разнесся его громкий и немного

хрипловатый голос с властными нотками.

  -... смотри сам, Иззекиль, но эти два грязных язычника, которые живут у

тебя в доме, совсем не прибавляют тебе популярности среди Солдат господа.

В лагерях ходят неприятные слухи. Некоторые даже говорят, что ты

оскорбляешь Господа, пытаясь обратить в нашу веру рожденных в грехе и

блуде. - Он шумно вздохнул, протестующе взмахнул рукой, - видно, Иззекиль

пытался что-то ответить. - Конечно, большинство в это не очень-то верит.

Но они тоже недовольны. Так что на следующих выборах ты можешь и не

сохранить пост Команданто.

  Мальчик присел за креслом-качалкой. Послышался глухой голос Иззекиля:

  - Господь сам обращал язычников, а Мария Магдалина...

  Мужчина взмахнул рукой, прерывая его:

  - Перестань. Ты же знаешь - кому и когда зачать ребенка, у людей куклосов

определяют проклятые Контролеры. И они же решают, кому из них жить, кому

умереть, а кого превратить в этих уродов с двумя головами или там четырьмя

руками. - Он скрипнул зубами. - Они выводят людей, как мы скот. Хуже, чем

скот! - Он замолчал.

  Несколько минут на террасе стояла тишина, а потом опять послышался упрямый

голос Иззекиля:

  - Если бы во времена Господа были Контролеры, откуда бы ему взять.