Зиггата тихонько насвистывал. Все шло как по маслу. Оставался последний момент – пустая формальность – встреча с мэром и пожатие рук перед фоторепортерами, после чего можно идти домой. Но, когда Зиггата открыл свой шкафчик, то увидел, что его брюки валяются на полу.

– Какой сукин сын это сделал?! – крикнул он, подняв измятые брюки и держа их двумя пальцами, словно тухлую рыбу.

Девять пожарных лежали на своих койках в ожидании сигнала. Как и все пожарники, говорили они мало, каждый предпочитал молча полежать и послушать, что скажут другие. А когда все молчат, такая атмосфера нисколько не способствует укреплению духа товарищества.

Но в одном все они проявляли полное единодушие: никто терпеть не мог Зиггату. Несмотря на то, что он появлялся раз в три года во время заключения трудового договора, у них сложилось мнение, будто Зиггата шпион городской администрации и может донести на них за какое нибудь нарушение распорядка. Тот факт, что за последние девятнадцать лет ничего подобного не случалось, не имел значения. Главное, что это могло случиться.

– Кто это сделал?! – снова заорал Зиггата.

– Пшел вон, – донесся голос из дальнего угла комнаты. – Не нравится – можешь убираться отсюда.

– Во во, – подхватил другой голос. – Тебя сюда вроде никто не звал, шпион.

– Шпион?! – взвился Зиггата. – Это я – шпион?! Да разве не вы меня выбирали?! Разве не я заключаю для вас эти договора?!

– Это все разговоры. А вот что ты сам от этого имеешь?

– Удовлетворение от хорошо выполненной работы, – ответил Зиггата. – Глотку бы перерезал тому, кто бросил на пол мои штаны!

– Катись к себе домой, – раздался третий голос. – Там нацепишь еще один из своих шикарных костюмчиков. У тебя их много.

– Во во, – подхватил следующий. – И все за наши денежки, которых у тебя тоже не мало.

– Ох хо хо, – простонал третий, точно от боли. – И почему все жиреют за наш счет?

– Параноики! – завопил Зиггата. – Параноики долбанные!

– Да? Однако это не мешает тебе нас надувать.

– Да пошли вы все... – огрызнулся Зиггата. – Очень скоро мне уже не придется вас видеть.

Тем временем он облачился в униформу. Куртка его выглядела так, будто ее только что достали из машины для сухой чистки, а брюки – будто он подобрал их на улице.

– Черт, ну и вид у меня, – проговорил Зиггата.

– Ты бы лучше не о виде своем беспокоился, а о том, как бы заключить договор получше! – крикнул один из пожарников.

– Что?! – взвился Зиггата. – Да я и так добиваюсь всего, что вам нужно!

– Брехня! – отозвался еще один и сел на койке. На нем была нижняя рубаха без рукавов. Обе руки от запястья до плеча были покрыты татуировкой. – У меня есть шурин в Сканитилзе, штат Нью Йорк, – прибавил он.

– Ну и что?

– А то. Он тоже пожарник, так у них там в день открытия охоты на оленей выходной. Оплачиваемый!

– А когда он, черт его дери, этот день? – спросил Зиггата.

– Не знаю, но у них в этот день выходной.

– И в праздники у них тоже выходные? – спросил Зиггата. – На Рождество, например, или Четвертого июля?

– Да какая, к черту, разница? У них это нерабочий день. Оплачиваемый выходной. Видно, профсоюзное руководство у них то, что надо.

Зиггата понял, что этим людям совершенно бесполезно объяснять, что профсоюз пожарных уже добился столько оплачиваемых выходных для своих членов, что годовой фонд рабочего времени в их департаменте едва ли больше, чем у школьных учителей. Все без толку. Тут он почувствовал, что у него начинают зудеть руки, и попытался успокоиться.