|
Сидит в вашем салоне, ремень пристегнут, в руке виски с содовой. Хауден остановился. – Так Стю вам рассказал? Ричардсон ответил кивком головы. – Попробую его урезонить, – угрюмо проговорил Хауден. – Не знаю, что еще можно предпринять. – А вам не приходило в голову сбросить его с самолета? – На лице Ричардсона мелькнула мрачная усмешка. – Тысяч с пяти футов, а? Несмотря на подавленное состояние, Хауден не удержался от смеха. – Тогда у нас на совести будут два мученика: один в Ванкувере, другой здесь. Он начал подниматься в самолет, потом бросил через плечо: – Кроме того, хуже сегодняшней новости ничего уже быть не может. – Удачи, шеф! – прокричал Ричардсон, но налетевший ветер сорвал слова с его губ и унес в застуженное поле. В одном из четырех глубоких кресел с откидывающимися спинками среди мягко освещенной роскоши небольшой гостиной отдельного салона для “особо важных лиц” премьер министр увидел грузно осевшую невысокую фигуру генерала Несбитсона. Как и предсказывал Ричардсон, министр обороны держал в руке стакан с виски, который он при появлении Хаудена поставил на столик. Снаружи донеслось нарастающее завывание оживших турбовинтовых двигателей. За спиной Хаудена суетливо маячил стюард. – Мне ничего не нужно, – сухо сказал ему через плечо премьер министр. – Оставьте нас одних. Он сбросил верхнюю одежду на одно из свободных кресел и сел напротив старого генерала. Один из светильников для чтения, заметил Хауден, был включен, и его свет бросал яркие блики на лысеющую голову и румяные щеки Несбитсона, словно направленная прямо в лицо арестанту лампа во время допроса. “Что ж, – мельком подумал Хауден, – может, это мне знак, как с ним держаться”. – Полет предстоит недолгий, и у нас мало времени. Полагаю, вы должны объясниться, – повелительным тоном произнес он. “Вэнгард” рулил по взлетной полосе и, судя по всему, уже набрал скорость. Задержки у них сегодня не будет. Хауден знал, что их рейс будет пользоваться преимущественным правом на всем протяжении воздушного коридора. На миг старик покраснел, словно возмущенный тоном Хаудена, затем ответил с неожиданной твердостью: – Я полагал, что вам все ясно без объяснений, премьер министр. Я намерен подать в отставку в знак протеста против ваших планов. И все остальные тоже. – По моему, вы кое что забыли, – холодно заметил Хауден. – Наш с вами договор. Здесь, в самолете, десять дней назад. Старик смотрел ему прямо в глаза, не отводя взгляда. – Мне стыдно об этом вспоминать. Нам обоим должно быть стыдно. – Говорите только о себе! Меня не касайтесь. – вспыхнул Хауден. – Я пытаюсь спасти нашу страну! Вы и вам подобные ее уничтожите. – Если вы хотите спасти Канаду, то зачем ее продаете? – в голосе генерала звучала какая то новая сила. Хаудену вспомнились слова Коустона: “Адриан стал другим человеком”. Да и чисто внешне он выглядел не таким дряхлым, даже вроде стал выше ростом, чем прежде. – Если вы имеете в виду союзный акт, – возразил премьер министр, – то мы получим больше, чем уступим. – Распустим наши вооруженные силы, впустим этих янки без всяких ограничений, позволим им заправлять нашей внешней политикой – это вы называете выгодами? Самолет на мгновение замер, затем рванулся, набирая скорость. За иллюминатором мелькнула и исчезла сливающаяся в светящуюся линию цепочка огней. Они взлетели, раздался глухой хлопок – пилот убрал шасси. Премьер министр мысленно подсчитал – осталось двадцать минут полета, может быть, меньше. |
