|
– Надо пользоваться тем, что у нас есть. – Хотела бы я быть такой же уверенной, – призналась Милли. – Я думала об этом. Столько думала! – Послушай, – с упрямой настойчивостью обратился к ней Ричардсон, – будет война – все так говорят. Все может случиться. Так давай хотя бы возьмем от жизни то, что нам еще осталось. – Если бы все было так просто, – вздохнула Милли. – Все от нас зависит, – с вызовом в голосе бросил он. – Захотим – и будет просто. – Брайан, дорогой, – огорченно ответила Милли. – Я не знаю. Честно, просто не знаю. “А может, знаешь? – спросила она себя. – Слишком многого хочешь: независимости и замужества одновременно. И ни от чего не отказываться”. Но такое недостижимо, Милли это понимала. Может быть, как раз независимой она была слишком долго. Ричардсон неловко проговорил: – Я люблю тебя, Милли. Я уже тебе говорил, и с тех пор ничего не изменилось. Он страдал, что не может выразить всю глубину своих чувств. Но есть вещи, для которых слова найти невозможно. Милли взмолилась: – Давай пока все оставим, как есть. “Пока. Вот так всегда, – подумал он. – Всегда так было и так всегда будет. Пока – и рано или поздно один из нас решит, что срок истек”. – Давай, – согласился он. Его охватило чувство утраты, ощущение, что он потерял нечто такое, чем никогда не обладал. Глава 3 В комнате 16, примыкающей к кабинету спикера, премьер министр встретил дожидавшегося его Бонара Дейтца. Сейчас они были одни в этом просторном роскошном рабочем кабинете, которым обычно пользовались все партии. – Спасибо, что сразу пришли, – приветствовал его Бонар Дейтц. – Что вы хотели сказать мне о Харви Уоррендере? – все еще теряясь в догадках, нетерпеливо спросил Джеймс Хауден. Дейтц уклончиво ответил вопросом на вопрос: – Вам ведь известно, что мы с ним соседи? – Да. – Хауден знал о том, что особняки Уоррендеров и Дейтцев в Роклиффе находились друг против друга через дорогу. – Сегодня утром жена Харви попросила меня зайти к ним, – сообщил ему лидер оппозиции. – Она очень дружна с моей женой. – Дальше, – поторопил его Хауден. Бонар Дейтц явно колебался, лицо его выражало тревогу. Наконец он с трудом проговорил: – Харви заперся у себя в кабинете и отказался выходить. Когда мы позвали его через дверь, пригрозил покончить с собой. – Неужели… – вымолвил потрясенный Хауден. – Нет, – Дейтц покачал головой. – Те, кто открыто грозит самоубийством, как правило, на него не решаются. Во всяком случае, мне так говорили. – Тогда что же… – Мы все таки прорвались в кабинет. У Уоррендеров есть слуга. Мы с ним взломали дверь. Неторопливость Дейтца становилась невыносимой. – И что? – резко, словно подстегивая собеседника, спросил Хауден. – Это был какой то кошмар. Харви обезумел. Впал в неистовство. Мы пытались его успокоить. Он выл, изо рта пена… – Мне всегда казалось, что такие вещи из области выдумок… – произнес Хауден. – О, нет. Поверьте мне. – Дейтц снял очки, с силой провел ладонью по лицу. – Не дай Бог еще раз увидеть что либо подобное. “Все, как в дурном сне”, – подумал Хауден и спросил: – Что было дальше? – Боже! – Дейтц зажмурил глаза, потом широко открыл их. С видимым усилием взял себя в руки. – К счастью, слуга у них – здоровенный парень. Он держал Харви. Мы привязали его к стулу. |
