Баратынский оттопырил нижнюю губу:

    -  А чего ради?

    -  Ради меня, братишка, - ответил Валентин. - Я хочу понять, на что я способен без этого долбаного заклинания!

    -  А-а, - протянул Баратынский. - Вон ты как заговорил! Ну, тогда полезай, хлебни лиха.

    Валентин быстро, чтобы не передумать, подошел к талисману-моделятору, шагнул внутрь и растянулся на серой обволакивающей поверхности. В последнее мгновение он вспомнил боль и отчаяние предыдущего сценария и рванулся было обратно, но разноцветные кольца уже завели над ним свою душераздирающую песню. Валентин почувствовал себя невесомым, в глазах потемнело, и в следующую секунду он уже стоял перед седовласым стариком в белом плаще и его ослепительно красивой спутницей по имени Виола.

    Волна нестерпимого жара, огнем прокатившаяся по телу, сбила Валентина с ног. Он понял, что Эриох позволил себе раскрыться, отбросив всякую маскировку. И Сила его оказалась столь велика, что Валентин ощутил себя ничтожным насекомым у ног стального гиганта. Сопротивляться этой Силе значило немедленно умереть; подчиниться ей значило умереть мгновением позже.

    -  Твой бог оставил тебя, Фалер, - произнес Эриох, и Валентин выгнулся дугой от боли, пронзившей позвоночник. - Тебе помогает Пророчество, но я все равно сильнее!

    Сильнее, подумал Валентин. Надо убрать подальше твою проклятую Силу.

    Новая волна боли заставила Валентина прокусить собственную руку. Но никакая боль уже не могла остановить отданный пальцам приказ. «Воронка» и «груша»; сочетание, перед которым еще никто не смог устоять.

    Только бы устоял мир, подумал Валентин в короткий миг, когда удар грома еще не стал звуком. А потом земля встала на дыбы, и Валентин вцепился в нее всей силой своей магии, своей Перчатки и своего огненного меча. В этот миг он боялся только одного - сорваться и улететь в небо. В яркое белое небо, где сияла ослепительно черным светом одинокая колдовская звезда.

    Когда земля снова оказалась внизу, Валентин оттолкнулся Перчаткой и вернул себе вертикальное положение. Эриох все еще стоял рядом, в черном как смоль плаще, с воздетыми к небу руками. Сейчас его Сила уже не казалась такой огромной; она хлестала из великого мага, уносясь вверх, к все ярче разгоравшейся черной звезде.

    Валентин поднял правую руку, и огненный меч с шипением вырвался на свободу.

    Фигура Эриоха расплылась, превратившись в мелькание разноцветных колец.

    -  Слишком рано! - воскликнул Валентин, зажмуриваясь, чтобы задержать уплывающий сон. Бесполезно; визг талисманных колец затих, и Валентин услышал спокойный голос Акино:

    -  Вот видите, Майлз. Разве это мания величия?

    Валентин скорчил недовольную гримасу - ему так хотелось посмотреть, что будет, когда огненный меч ударит по великому магу! - и вылез из талисмана.

    -  Это и есть мания величия, - пробурчал Донован. - Хороший безопасник - безопасник, трясущийся от страха. Вот как я, например.

    Валентин усмехнулся, представив себе, как Донован будет трястись от страха. Наверняка вместе с креслом.

    -  Обещаю трястись от страха, как заведенный, - сказал Валентин. - Как только услышу свое задание, так сразу и затрясусь.