|
Никто не останавливался в гостинице; иной раз, правда, гуляющая парочка или компания автомобилистов задерживались там с намерением поужинать, но затем, посоветовавшись между собой и принеся извинения, путники двигались дальше до ближайшей деревни. Сюда-то и прикатил Эмброуз на ирландской двуколке со станции в шести милях за холмом. Он сбросил с себя наряд священника, но было в его печальном виде и правильности речи что-то такое, отчего хозяин гостиницы, никогда раньше не видевший еврея-интеллигента, счел его за "падшего священника". Эмброуз узнал об этой гостинице от одного говорливого пассажира на пакетботе; хозяин приходился каким-то дальним родственником его жене, и хотя сам он никогда там не бывал, тем не менее не упускал случая расписать прелести этого места. Здесь Эмброуз поселился, в единственной спальне с невыбитыми окнами. Здесь он хотел писать книгу, собирать осколки своей разбитой художнической жизни. Он расстелил на обеденном столе большущий лист бумаги, и влажный, промозглый воздух прильнул к ней, и пропитал ее, так что, когда на третий день он хотел сделать почин, чернила поплыли и строчки слились, и что-то вроде мазка синей краской осталось на том месте, где следовало быть предложению в прозе. Эмброуз положил ручку, и, поскольку пол был с наклоном в ту сторону, на которую оседал дом, ручка покатилась по столу, по половицам и закатилась под комод красного дерева, да так и осталась лежать там среди колец для салфеток, мелких монет, пробок и мусора, накопившегося за полстолетия. А Эмброуз вышел из дома и пошел бродить в сумеречной, туманной мгле, неслышно ступая по мягкой зеленой траве. Безил в Лондоне засадил Сюзи за работу. Ей хотелось развлекаться по вечерам слишком часто и слишком отяжелительио для кармана. Он засадил ее за работу с иголкой, ножницами и шелком для вышивания; она спарывала с крепдешиновых подштанников Эмброуза монограммы с буквой "А" и заменяла их буквой "Б". VI Подобно лошадям в манеже, - в хвост друг другу на ориентир, перемена поводьев, по кругу на ориентир на противоположной стене, снова перемена поводьев, снова в хвост друг другу - самолеты кружили в режущем солнечном свете. Гудели в утреннем небе моторы, высыпались маленькие черные бомбы, перевертывались в воздухе, уваливаясь следом за самолетами, и взрывались бесшумными выбросами камня и пыли, которые уже начинали оседать, когда звук разрывов потрясал склон холма, на котором Седрик Лин пытался определить в бинокль место падения. Примет весны нигде не было видно в этой стране. Земля повсюду была мертвая и замерзшая, глубокий снег на холмах, тонкий лед в долинах; почки на терновнике были твердые, маленькие и черные. - Кажется, они обнаружили первую роту, полковник, - сказал Седрик. Штаб батальона помещался в пещере на склоне холма - неглубокой пещере, образованной большой скалой, сдерживающей скопления камней помельче, которые из года в год скатывались сверху и располагались вокруг. |
