Я поплевал кровавой слюной на землю и медленно сел. Я знал, что должен объяснить Тыквину что‑то важное, но не мог вспомнить, что именно.

А тот брезгливо посмотрел на мое разбитое лицо, достал из кармана визитную карточку и бросил мне в ноги.

– Позвонишь по этому телефону, – сказал он. – И большая просьба – приноси все деньги сразу. Не таскай их по частям. А то я буду возвращать тебе по частям эту женщину...

– Плевать, – с усилием проговорил я. Важная вещь не вспоминалась, вспомнился дурацкий фильм, в котором у главного героя тоже забирали подругу в заложницы. – Плевать мне на эту бабу, я ее совсем не знаю. Только сегодня ее впервые увидел. Рубите ее на фарш, если вас так голодняк задолбил...

По моим расчетам, после таких слов Тамару должны были отпустить на все четыре стороны. Черта с два.

– Это меня ты не знаешь?! – зашипела мгновенно вышедшая из обморока Тамара. – Это со мной ты только сегодня познакомился?! Да как у тебя язык повернулся такое сказать!!!

– Ну ты и полная дура, – не сдержался я.

– Вот спасибо! Вот молодец, поддержал в трудный момент! Значит, рубите меня на фарш, да? Я запомню, Саша, я все запомню...

– Достаточно, – махнул рукой Тыквин. – Мне все с вами ясно. Условия остаются прежними – сутки.

– Да я не знаю этого Леху! – крикнул я. – Я с ним только вчера познакомился!

– У тебя фантазии нет ни хера, – сказал Тыквин. – Одно и то же, одно и то же...

– Да где я его теперь найду?!

– Не знаю, – пожал плечами Тыквин. – Тебе придется постараться.

– Саша! – донесся вопль Тамары, которую тащили прочь по переулку. – У меня в конторе! Есть его адрес! Если поторопишься, то успеешь!

Тыквин усмехнулся этим словам и зашагал вслед за Олегом и другими, когда я сложил пальцы в кулак и прохрипел:

– Если... Если хоть один волос с ее головы...

– Да пошел ты, – равнодушно бросил Тыквин и резко взмахнул ногой. Носок его ботинка вонзился мне в подбородок. Я увидел высоко в небе холодное осеннее солнце, а потом закрыл глаза. Земля подо мной стала мягкой, как перина, и я поплыл на ней по большой черной реке без берегов.

Потом перина исчезла, и я пошел на дно.

2

...Из динамиков на соседней даче гремела музыка, Тамара покачивала ногой в такт ритму и даже что‑то тихонько напевала себе под нос. Еще иногда она поправляла челку, но, в принципе, можно было обойтись без этого, потому что лично мне Тамарина привлекательность казалась всегда бесспорной.

– Девушка хорошо влияет на моего племянника, – сказал ДК. Его музыка как раз не радовала, а скорее раздражала, но из‑за присутствия Тамары на своей даче он терпел.

ДК было за сорок, причем так далеко, что ближе к пятидесяти. Когда‑то у ДК был старший брат, а у меня когда‑то был отец. Потом в один не самый прекрасный день на горной дороге белая «Волга» сорвалась с обрыва, и у меня не стало родителей. У ДК не стало старшего брата, а у нашего города не стало прокурора. Впрочем, это было так давно, что при воспоминаниях у меня не выступают слезы на глазах и не встает комок в горле. У ДК – тем более. Я вообще не могу представить ДК погрязшим в депрессухе или распускающим нюни. Мне вообще иногда кажется, что ДК появился на свет в результате каких‑то секретных генетических экспериментов, и способность плакать в программу эксперимента не была заложена. Для описания ДК годились слова «поджарый», «жилистый», «сильный», «жесткий», «спокойный», а вот слова «нервный», «впечатлительный», «расслабленный» рядом с ним и не валялись.