Оказывается, он не понимал. Оказывается, он все принял за чистую монету. Вот уж седина в бороду, а бес в ребро. Или не в ребро?

– Ну тогда, Саня, – ДК значительно посмотрел на меня, – тогда у нас с тобой будут не родственные отношения, а отношения свободной конкуренции. Лично я такую женщину упускать не собираюсь...

– Особенно если она сама идет в руки, – добавила не без кокетства Тамара, и я чуть не упал со стула. Если это была игра, то она вышла за разумные рамки. Я только хотел об этом заявить, но тут Тамара меня опередила:

– Давайте сделаем так: сыграем в «дурака», и кто из вас двоих первым проиграется три раза подряд, тот едет в город за шампанским, потому что у нас кончилось шампанское. А кто не проиграет...

– Тот остается с девушкой в приятном уединении, – сразу сообразил ДК и сдержанно улыбнулся. – Что ж, идея неплохая. Но ничего не получится. Я не держу дома карт.

– Ничего, – успокоила его Тамара. – Я попросила Сашу купить колоду, и сейчас мы все это устроим.

Я молча достал из кармана колоду карт и бросил на стол. Я много чего сейчас хотел сказать Тамаре, но сказать это нужно было наедине. Поэтому я просто сжал зубы и стал ждать, что будет дальше.

– Ха, – сказал ДК, вытряхивая карты из колоды. – В молодости я частенько зарабатывал неплохие деньги, играя в преферанс. У меня математический склад ума, поэтому...

– Посмотрим, – не выдержал я этого самодовольного трепа. – Посмотрим, какой у кого склад ума...

– Давненько мне не приходилось брать карты в руки... – потирал руки ДК. Тамара безмятежно покачивала ногой, а я бы мог со своей стороны добавить, что мне тоже давно не приходилось крапить карты. Но прошлой ночью я был занят именно этим.

В игре по высоким ставкам все средства хороши.

3

Солнце, все такое же холодное, скупо грело землю. Стало быть, крепко я вздремнул после контакта с тыквинским ботинком. Но волновала меня не боль в подбородке, не слипшиеся от крови волосы на затылке. Меня волновало время.

К счастью, эти уроды разбили мне часы. Теперь я мог с точностью до минуты назвать время, когда пошел отсчет двадцати четырех часов – четырнадцать сорок три. Другой вопрос – а сколько часов уже прошло? И главный вопрос – как мне уложиться в остаток суток, если я до сих пор понятия не имею, где можно найти пакостника Леху в его дурацких позолоченных очках?!

Я встал, отряхнулся и на подкашивающихся ногах потащился вперед по переулку. Через несколько минут я уперся во что‑то знакомое. Еще через несколько минут сообразил, что это задворки клуба «Белый Кролик», стало быть, я тащился не вперед, а назад. И, стало быть, соображалка у меня сейчас работала на уровне игрушечного электрического автомобиля – если не в эту сторону, так в другую. Я не без труда развернулся и зашагал назад. То есть вперед.

Так я выбрался на какую‑то довольно оживленную улицу. Однако радости по поводу возвращения к людям я не испытывал. Люди, учитывая мою разбитую морду, тоже не бросались мне на шею, а брезгливо морщились и торопливо проходили мимо. Но мне не было нужно, чтобы мне вешались на шею, мне не нужно было сочувствие, я хотел иного.

– Который час? – хрипло выдавил я из себя, но усатый прохожий, не сбавляя ходу, бросил:

– Вытрезвитель уже работает.

– Пошел ты! – рявкнул я с неожиданной даже для себя злостью. Оказывается, я был не в настроении. Но ведь у меня имелась на то уважительная причина!

Короче говоря, зря они все так на меня смотрели. На улице между тем холодало, и мысли мои стали постепенно проясняться то ли от холода, то ли от того специального упражнения для активизации мозга, которому меня научил друг по кличке Лимонад.