– Понимаю, к чему вы клоните. Чтобы спасти миссис Уилсон?

Графиня ничего такого в виду не имела, но… если одним ударом можно убить двух этих зайцев, она не против.

Вернулась Пигаль, ведя с собой кузнеца. Оставив его менять дверной замок, она пошла на кухню к Элпью и Годфри.

– Zut! – воскликнула она, обозревая открывшийся ей разгром. – При свете дня даже еще хуже. – Она засучила рукава. – Годфги, у тебя есть молоток?

Годфри, все еще как в тумане от усталости и с похмелья, стоя на коленях, отколупывал перочинным ножиком от каменных плит пола куски марципана. Он поднял глаза, увидел Пигаль – черное с золотом платье с отделкой из черного кружева, ярко‑рыжие волосы, взбитые в высокую прическу, безукоризненно покрытое свежими белилами лицо, желтые зубы в обрамлении улыбающихся кроваво‑красных губ, загнутые длинные ногти – и испустил вопль, от которого застыла в жилах кровь. Пигаль дала ему пощечину.

– Истегик, я ничего такого в виду не имела. Хотела только починить столбик балдахина.

Годфри вприпрыжку кинулся в сад на поиски инструментов.

– Тут, боюсь, ничем не поможешь. – Она бросила расщепленные останки кресла в огонь, затем переломила о колено оставшиеся перекладины и сунула в корзину для дров.

Пол был усеян черепками, книгами Годфри, страницами из старых пьес графини и разнообразными бумагами, которые разлетелись во время схватки.

– Как много бумаги! Зачем она все этто хганит? – Встав на колени, Пигаль принялась складывать их в стопки.

Элпью выжала в таз тряпку.

– Надеюсь, этот противный адвокат даст ей дельный совет.

– Боюсь, плохи ее дела, – вздохнула Пигаль, перебиравшая перемазанные джемом странички. – Нужно пгобиваться на самый вегх, чтобы отменить этту пгодажу. И этто пгавда, что говогил о мужьях эттот raclure, сэг Питег. Вот почему я была настолько остогожна, что не завела себе дгугого с тех пог, как овдовела, по счастью, в молодом возгасте. – Она поднесла скрепленный печатью листок к глазам и прищурилась. Развернула письмо и несколько секунд изучала почерк. – Чье этто billet doux? – воскликнула она, бросая письмо Элпью.

Та взглянула и решила не привлекать к нему внимания. Это было одно из любовных писем, которые они обнаружили в доме той дамы в Актоне.

– Ах, это. Оно принадлежит моей госпоже.

– Пгавда? – У Пигаль глаза на лоб полезли. – Я погажена! Вот уж не думала, что она в его вкусе.

Элпью поднялась.

– Вы знаете, кто написал это письмо?

Герцогиня слегка надулась, словно ее уличили в нескромности, и пожала плечами.

– Ну да, конечно, знаю.

Элпью, подбоченясь, встала над ней.

– Ну и?

– Оно написано коголем.

Элпью не совсем поняла.

– Королем Карлом?

– Коголем Каглом! Не смеши меня, – загоготала Пигаль. – Эттот стагый душка уже давно гниет в могиле. Нет, Petit Roi, Вильгельм.

Элпью выхватила у нее письмо и уставилась на него.

– «Моя дорогая тайна, обожаю тебя больше всего на свете…» – Она перевернула страничку. – Мистер Рой! – прошептала она. – Ну конечно. Рой. Roi. Petit Roi.

– Голландский гном… – с отвращением фыркнула Пигаль. – Как она могла?

– О, господи! – Элпью схватила Пигаль за запястья. – Вот оно. Вы попали в точку! Мистер Ньютон был прав. Все это касается маленького короля.

Извинившись, Элпью умолила Пигаль посторожить в ее отсутствие дом – ей нужно отлучиться по срочному делу.