Не успела она открыть глаза и выругаться, как кто‑то сорвал с нее парик и напялил на ее почти лысую голову другой – пышный, черный, мужской. Потом графиню поставили на ноги и накинули на плечи широкий зеленый плащ – опять же мужской, для верховой езды. Потом быстро потащили вперед, мимо тюремной повозки и сена.

– Не останавливайтесь, – прошептала Элпью, тоже закутанная в тяжелый плащ с капюшоном. – Не оглядывайтесь. Шагайте как мужчина. Помните, что на мужчин они внимания не обращают.

Увеличив шаг и ссутулившись, графиня уже миновала повозку, когда ньюгейтский стражник заметил ее исчезновение.

Обернувшись, он увидел, что его повозка пуста, и поднял шум. Спрыгнув на землю, он, забежав за повозку, заглянул под нее, потом, обернувшись, окинул взглядом улицу, по которой они ехали.

– Убийца сбежала! – завопил он. – Пожилая женщина в розовом, спереди пятна крови. Изъеденный молью рыжий парик. Штукатурки больше, чем на фасаде магазина. Найти ее!

Под ногами у себя он увидел нечто смахивающее на дохлую крысу.

– Пожилая лысая женщина! – прокричал он, подняв графинины накладные волосы.

– Отвернитесь! – быстро прошептала Элпью, когда из тюремных ворот к повозке кинулся человек – судя по всему, тоже стражник.

– Кто? Леди Эшби де ла Зуш? – крикнул он. Свернув в боковую улочку, дамы зашагали прочь от места происшествия.

К тому времени, как они добрались до апартаментов герцогини де Пигаль на Арлингтон‑стрит в Сент‑Джеймсском предместье, Элпью освободила от веревки запястья своей госпожи и рассказала о событиях в доме Уилсонов.

– А эта девица, Бетти? Она, я полагаю, была весьма неравнодушна к мистеру Уилсону?

– Возможно, – согласилась Элпью, вспомнив, как без всяких на то оснований – ведь на самом деле она проявила верность графине – эти же слова были сказаны и про ее отношения с неверным мужем хозяйки, сэром Питером.

– Настолько неравнодушна, что могла попытаться убить его жену, подозревая, что та виновна в его смерти? Так, да?

Такие выводы делать было рановато, но Элпью была уверена: что‑то тут неладно и каким‑то образом действительно связано со служанкой Бетти.

– А сурьма, которой отравили вдову? – пропыхтела графиня. – Что это такое?

Элпью покачала головой.

– Понимаете, у меня не было времени остаться и поболтать с аптекарем, – сказала она. – Нужно было проследить за девушкой до того места в Солсбери‑Корте.

– Ну, а про счет что ты узнала? – Графиня выстраивала в голове все факты. – Зачем Бо Уилсону нужна была старая моча и прочие гадости, о которых ты упоминала?

– Счет? – Элпью запустила пальцы за вырез. – У меня даже не было времени посмотреть. Слишком много всего происходило.

Они стояли на крыльце перед дверью Пигаль. Пока Элпью разворачивала потрепанный и забрызганный чернилами листок бумаги, графиня позвонила в колокольчик.

– Куплено: один галлон старой мочи, – прочла она вслух. – Куплено: одна немецкая стеклянная реторта. Куплено: один фунт чистого песка. Куплено: семь драхм киновари…

Дверь отворилась, и на женщин высокомерно уставился слуга иноземной наружности – в атласном тюрбане и с длинными усами.

– Господа! – фыркнул он с презрением, усвоенным в результате длительного и тесного знакомства с экстравагантными личностями. – Чем могу служить? Полагаю, вы пришли к мадам герцогине?

Элпью с графиней совсем забыли, что на них мужские парики и плащи, и, в любом случае, были слишком поглощены счетом – Элпью зачитывала последний пункт в списке приобретений Бо:

– Куплено: два скрупула сурьмы.