– И рано или поздно, – добавила Элпью, прочитав мысли графини, – если мы здесь останемся, нас найдут и препроводят в Тайберн, где повесят за шею и удушат до смерти. Играю в открытую. – И она выложила свои победные карты.

– Этта девочка пгава, – заявила Пигаль, бросая карты на стол. – Вы можете здесь пегеночевать, но, пока еще будет темно, вы должны пойти к эттой женщине, миссис Уилсон, и заставить ее сознаться… Пгежде чем она… – Пигаль скорчила гротескную гримасу, призванную изобразить состояние смерти.

– Сейчас уже почти темно. – Элпью сгребла выигранные деньги, включая и долговую расписку графини.

– Нет, нет, – заверещала Пигаль. – После полуночи гогаздо лучше… попозже. Когда вся стгажа уснет, а бидл со своими констеблями будут навеселе. Лучше всего незадолго до гассвета.

Графиня искоса посмотрела на нее.

– А ты откуда знаешь?

– Я столько газ забигалась в дома за своими любовными письмами, написанными под влиянием погыва.

– Я хожу, – вмешалась Элпью, переворачивая бубнового валета.

– Кстати, к эттому плащу я, пожалуй, могу пгедложить хогошие мужские панталоны.

Графиня пришла в смятение.

– Могу одолжить вам из своего, – улыбнулась Пигаль. – У меня есть пгекгасная мужская одежда. Тебе подойдет, догогуша.

Облезлый попугай в углу разразился неистовой тирадой, а обезьяна, которая до этого момента спала на буфете, подпрыгнула и полезла вверх по шторам.

– Я что‑то совсем запуталась, – сказала графиня. – Пигаль, милая, я так голодна, что ничего не соображаю.

– Но почему же ты не сказала? – вскочила со своего места Пигаль. – У меня есть идеальный легкий ужин для нас. Азиз, подоггей сыг с огехами, s'il vous plait.

Элпью содрогнулась. Опять французская еда. Однако в кармане у нее лежали деньги, выспятся они с графиней с комфортом, а потом, после полуночи, отправятся на встречу с миссис Уилсон.

Вздрогнув, миссис Уилсон проснулась. Графиня приложила палец к губам.

– Это мы, миссис Уилсон, – прошептала она. – Вы нас нанимали.

Миссис Уилсон резко села. Элпью отдернула шторы – первые проблески рассвета уже высветлили крыши.

После ужина, который оказался восхитительной трапезой, состоявшей из перепелок, поджаренных с сыром и запитых бокалом шипучего вина «Асти» («Его доставляют для меня специально из Пьемонта, догогая»), графиня с Элпью крепко уснули и проснулись, разбуженные грохотом тележек молочников по мостовой.

Было все еще темно, когда сыщицы в своих мужских нарядах добрались через весь город до Эйнджел‑Корта. Проникнув в дом через окно на первом этаже, они тихонько поднялись по лестнице наверх. Элпью указывала графине дорогу в спальню миссис Уилсон.

– Зачем вы здесь? – Вдова убрала с лица волосы. – Я думала…

– Вы думали, – сказала графиня, поправляя тяжелый парик, – что я в тюрьме. Но, как видите, меня освободили. – Она непринужденно прошлась по комнате и уселась у столбика в изножье кровати. – Поэтому скажите правду. Это были вы? Вы наняли нас, чтобы замаскировать собственное преступление? Это вы убили своего мужа, будучи уверены, что мы с Элпью первыми наткнемся на его труп и таким образом правосудие сочтет нас виновными? Таков был ваш план?

Прежде чем миссис Уилсон заговорила, Элпью, которая присела по другую сторону кровати, прошептала ей на ухо:

– Кто ваш сообщник? Крупный мужчина, который тоже следил за вашим мужем? Он ваш любовник?

– Или вы наняли его следить за нами? – подхватила графиня.