Генерал Дей улыбнулся.

– Ответьте, миссис Мэтлин, только честно: согласитесь ли вы на его возвращение к семейному очагу, если я присвою ему чин сержанта?

– А почему бы не капитана?

– Весьма сожалею, миссис Мэтлин, но если вы хорошо подумаете, то согласитесь со мной, что он никогда не унизится до того, чтобы принять это звание.

– О! Мне и размышлять‑то нечего по этому поводу. Я знаю, что вы абсолютно правы. Ну что же… может, я и соглашусь его принять обратно в лоно семьи. Н‑но… он ведь больше не состоит в частях Военно‑Морских Сил!

– Это мы уладим, миссис Мэтлин. Рад был поговорить с вами!

И он повесил трубку.

Ровно через час все станции телевидения и радио оповестили, как, впрочем, и кричащие заголовки газет, что Мэтлина восстановили в рядах военнослужащих Военно‑Морских Сил и что в этой связи он обязан явиться для прохождения службы в ближайший военный комиссариат.

* * *

К полуночи специальный реактивный самолёт с Грэхемом и ещё несколькими офицерами на борту направился к базе Военно‑Морских Сил, где их безропотно поджидал Мэтлин. Они достали для него униформу простого морского пехотинца‑солдата. В то время, когда остервенелый на вид человек, заросший уже многодневной щетиной, фыркая и ворча, натягивал её на себя, они дружно набросились на него с вопросами.

Их интересовала любая мысль (независимо от того, какого она была характера или по какой причине она возникла), появлявшаяся в последнее время в его мозгу.

– Но это же чистое безумие, – возражал им Мэтлин. – Мне неизвестно ничего, кроме того, что этот инопланетянин рыщет повсюду, стараясь меня отыскать.

– Но мы уверены в обратном: вы располагаете какой‑то информацией…

– Но это же полнейшая…

– Солдат Мэтлин! Это приказ!

Насупившись, с тоскливым видом, но относясь к своим обязанностям предельно сознательно, Мэтлин повиновался. Он поведал вопрошавшим все свои мысли в отношении монстра, которые мелькали в его голове в последние дни. А было их ой‑ой‑ой сколько, и мельтешили они в таком диком беспорядке… были настолько необычными, что казались ему лишёнными смысла, нелепыми и нескладными… и само их возникновение приводило его к тоскливому заключению, а не повредился ли он разумом. В его видениях возникала какая‑то неведомая, но обитаемая планета, абсолютно ему незнакомая, возникали образы космолёта, сокрытого близ озера. В корпусе космолёта работал конвейер, с которого сходили тысячи атомных бомб.

Слушавшие его откровенно побледнели.

– Продолжайте! – тем не менее властно распорядился Грэхем.

– Вначале имелось всего лишь одно существо, – продолжал описывать панораму проходивших в его голове образов Мэтлин. – Но в багаже пришельца находилось определённое число запасных тел. И он мог их до бесконечности размножать.

И вдруг Мэтлин замолк.

– К чёрту, – выругался он. – Ненавижу говорить об этом. И, вообще, чего вам приспичило выслушивать этакое? Ведь это всего‑навсего лишённые смысла видения.

Грэхем по очереди оглядел командующего и Мэтлина.

– Мэтлин, – наконец вымолвил он. – Мы не считаем, что всё это плод вашего воображения. Мы считаем, что вы в каком‑то смысле настроены на ту же длину волны мышления, что и это существо. А нам совершенно необходимо знать, что проносится в его мозгу. Поэтому, ради всего святого, продолжайте ваш рассказ!

По мере того, как Мэтлин постепенно восстанавливал эту головоломку, разрезанную на части, создавалась какая‑то единая картина.

Инопланетянин прибыл в солнечную систему на двух космокораблях, на борту которых имелись запасные тела различного размера, рассортированные по стадиям их естественного развития.