Но, прости, я в этом мире

Счастья вовсе не ищу,

Я хлебнул такой отравы,

Что покой не по плечу.

Я хлебнул такой свободы,

Что меня не приручить,

И любовию до гроба

Это сердце не прельстить.

Не суди мои дороги,

Эти темные пути!

Там таких, как ты, наверно

Лучших в мире, не найти.

На последнее признанье,

Милый друг, не отвечай,

Дай мне руку на прощанье,

И прощай, прощай, прощай!

1932

«За погибшую жизнь я хотела любить…»

Д. К.

За погибшую жизнь я хотела любить,

За погибшую жизнь полюбить невозможно.

Можно много забыть, можно много простить,

Но нельзя поклониться тому, что ничтожно.

Эта гордость моя не от легких удач,

Я за счастье покоя платила немало:

Ведь никто никогда не сказал мне “не плачь”,

И “прости” никому еще я не сказала.

Где то пляшет под флейту на палке змея,

Где то слепо за колосом падает колос…

Одиночество, царственна поступь твоя,

Непокорность, высок твой безжалостный голос!

1933

Из книги “Наше сердце”

                Первый отрывок              

Не может сердце разлюбить.

Темнеет день, проходят годы,

Все продолжает сердце быть

И слушать времена и воды.

Все продолжает сердце жить.

На площади, совсем некстати,

Так продолжает нас смешить

Израненный шпагоглотатель.

И престидижитатор тот,

Огнем пылавший, как комета,

И больно опаливший рот,

Напоминает сердце это:

– Оно не в силах разлюбить,

Оно некстати хочет жить.

Оно так хрупко и так мало,

Оно не дышит, но дрожит,

И кажется, что обветшало

От гибелей и от обид,

От отмелей, морей и устей.

Но сердце продолжает жить:

Оно под сапогом не хрустнет,

Его в огне не растопить.

. . . . . . . . . . . . . . .

                Второй отрывок              

Мы потерялись, мы прошли

В тумане мировой пыли,

И с нами вместе пеной смыты

Загубленные Афродиты,

Безносый царь, безрукий бог, –

Всё это был над миром вздох.

Летучей жизни ход жестокий

Мне не поправить, не вернуть,

Не выжечь памяти стоокой,

Себя ничем не обмануть.

Всё для тебя: и топот ночи,

И дней набег, и эти очи,

Что все синей, все хорошей

Сверкают в памяти моей.

Да, наши жизни были разны.

Мой жар по холоде твоем,

Твой гнев за нежность и соблазны

Палили нам сердца огнем.

Но ты, смеясь, в воде не тонешь,

И не сгораешь на огне,

И гибнуть в вихре беззаконий,

Конечно, выпало лишь мне.

Но с временем еще в борьбе,

В том мире, где мы так любили,

Дай о тебе и о себе

Подумать. Это слезы были,

Вздох, ставший под конец невмочь.

Но если наступает ночь,

И гибнешь ты, как Афродита,

И гибну я, как ты, как все,

Пусть то, что было пережито,

Еще хоть раз во всей красе

Мне память рассечет секирой:

Тот мира вздох, те слезы мира.