Въ белой шапочке изъ гагачьяго пуха — охоты дяди Димы — въ белой вуалетке, въ скромной кофточке, она улыбнулась брату одними своими большими лучистыми голубыми глазами.

— Поспелъ? — сказала она. — Я знала, что ты придешь меня искать.

— Мама сказала?..

— И безъ мамы догадалась… Услыхала, какъ ты рано подралъ сегодня въ гимназію… Что?.. Елки смотрелъ?.. Привезли?..

— Ну. Да.

— Хорошо… Пойдемъ… Я одна боюсь на Невскій… Съ тобой не страшно. Ты совсемъ кавалеръ… Ишь, какъ вытянулся…

Женя была немного выше Гурія. Высокая, стройная, очень хорошенькая, съ чуть вздернутымъ носомъ, съ темными каштановыми волосами и съ светло-голубыми глазами, съ милой счастливой улыбкой на зарумяненныхъ морозомъ щекахъ она шла быстрыми шагами — «по Петербургски» — рядомъ съ братомъ и весело болтала. Оба были бедно одеты. Гурочкино пальто перешло къ нему отъ старшаго брата Володи, его выпустили внизу и домашнимъ способомъ надставляли кверху и все таки оно было коротковато. Отложной воротникъ фальшиваго барашка былъ потертъ и въ серыхъ проплешинахъ.

Женя бойко постукивала каблучками кожаныхъ ботинокъ, она не признавала суконныхъ теплыхъ ботиковъ, говоря, что ходить безъ нихъ — Петербургская мода.

Всего три часа было, но уже совсемъ стемнело. Оранжевыми кругами фонари по улицамъ загорелись. Стало, какъ будто еще темнее, но вместе съ темъ и уютнее и интимнее. Мягко и неслышно лошади по снегу ступали, быстро скользили безчисленныя санки извощиковъ. Ласково раздавалось:

— Э-ей, поберегись!..

— Куда-же? — спросила Женя.

— По всему Невскому, отъ самой Литейной.

— Ну, конечно, часы смотреть? — съ ласковой насмешкой сказала Женя.

— Да.

— Успокойся, будуть у тебя часы. Только покажи, какіе?

— Я хотелъ… чтобы съ браслетомъ.

— Посмотримъ.

На углу Невскаго и Владимирской пришлось подождать, пока городовой въ черной шинели и валенкахъ, закутанный башлыкомъ, белой палкой не остановилъ движенія. Столько было саней!.. Нетерпеливо фырчалъ на снегу чуждый Петербургу и странный автомобиль.

— Я думаю, ихъ много у насъ не будетъ, — сказала Женя.

— Почему?

— Снегъ… Не везде такъ расчищено, какъ на Невскомъ. А по снегу машине трудно.

— А какъ хорошо!.. Быстро!.. Удобно!..

Сестра съ любовной насмешкой посмотрела на брата.

— Тебе нравится?

— Оч-чень! Я хотелъ-бы быть шофферомъ!

— Кемъ, кемъ только не хотелъ ты быть, милый Гурій… Помню, что первое, о чемъ ты мечталъ — быть пожарнымъ… Въ золотой каске.

— Ну, это когда еще было… Я совсемъ маленькій былъ.

— Потомъ… почтальономъ.

— Полно вспоминать, Женя, — недовольно сказалъ Гурочка.

— Нетъ, постой… Потомъ — ученымъ путешественникомъ, этакимъ Гекторомъ Сервадакомъ изъ Жюль-Верновскаго романа. Ну, а теперь?.. Ты надумалъ?.. Кемъ-же ты будешь въ самомъ деле? Ты уже въ пятомъ классе. Еще три года — и все дороги тебе открыты. Университетъ?.. Политехникумъ?.. Инженерное училище?.. Военно-Медицинская академія?.. Куда?.. Можетъ быть офицеромъ будешь, какъ дядя Дима?.. Какъ дядя Тиша?..

— Я, Женя, какъ то еще не думалъ объ этомъ.

— А, я!..

— Ну, знаю… Артисткой!..

— Ты помнишь дядю Диму? — переменила тему Женя.

— Очень смутно… Я былъ совсемъ маленькимъ, онъ юнкеромъ тогда былъ.