— Он — ваш тёзка, — сказала она. — Его имя Джозеф. Вы его благословите?

Джозеф недоверчиво посмотрел на неё.

— Благословить его? Мне? Да! — быстро сказал он. Он взял мальчика на руки и, отодвинув чёрные волосики, поцеловал его в лоб.

— Расти большим, — сказал он. — Расти большим и сильным.

Словно боясь потерять ребёнка навсегда, Элис забрала его назад.

— Пойду уложу его, а потом мы посидим в гостиной.

Но Джозеф решительно направился к двери.

— Мне надо ехать, — сказал он. — Спасибо за обед. Спасибо за моего тёзку.

Элис стала было возражать, но Хуанито велел ей замолчать. Он последовал за Джозефом во двор, подал ему поводья и вложил мундштук в рот лошади.

— Боюсь я за вас, сеньор, — пытался отговорить его Хуанито.

— Чего тебе бояться? Смотри, луна взошла.

Хуанито посмотрел и взволнованно воскликнул:

— Поглядите, вокруг луны кольцо.

Джозеф хрипло рассмеялся и сел в седло.

— Я давно усвоил, что, как здесь говорят, «в засушливые годы приметы не сбываются». Спокойной ночи, Хуанито.

Какое-то короткое время Хуанито шёл за лошадью.

— До свидания, сеньор. Будьте поосторожней.

Он подстегнул лошадь и зашагал обратно. Оборачиваясь, он провожал Джозефа взглядом до тех пор, пока тот не исчез в наполненной тусклым светом ночи.

Повернувшись к луне спиной, Джозеф поскакал прочь от неё, на запад. В тусклом, разлившемся тонкой полоской свете местность утрачивала реальные очертания; высохшие деревья казались порождением густеющего тумана. Покинув посёлок, он держал путь к реке, и всякая связь с селением постепенно исчезала. Не различая пыли, поднимавшейся из-под копыт лошади, он чувствовал её резкий запах. Позади, на севере, тускло мерцало во тьме полярное сияние, которое в южных широтах можно увидеть не часто. Холодная глыба луны, поднявшись, медленно двигалась вслед за ним. Вершины гор были словно намазаны фосфором, и бледно-холодное свечение, подобное тому, которое исходит от светлячков, казалось, пробивается через наружный покров земли. Воспоминания присущи ночи. Джозеф вспомнил, как отец давал ему благословение. Теперь, думая об этом, он захотел дать такое же благословение своему тёзке. Он вспоминал то время, когда дух его отца проник во всё вокруг, а каждая гора и каждый куст были близкими и дорогими. Он помнил, как пахла влажная земля, под самой поверхностью которой, словно нити в ткани, сплетались корни трав. Лошадь, склонив голову, которую на время перестала отягощать узда, неспешно бежала в гору. Утомлённое сознание Джозефа блуждало среди дней минувшего, и каждое событие было окрашено в цвет ночи. Теперь, отстранившись от всего окружающего, он подумал: «Грядёт какая-то перемена. До того, как здесь появится что-то новое, осталось совсем немного». Пока он размышлял так, задул ветер. Свист ветра, колючего и сильного, был слышен задолго до того, как, ударив с запада, он пронёсся, волоча низко над поверхностью земли обломки мёртвых деревьев и кустов. Ветер был резким от пыли. Острые песчинки кололи Джозефу глаза. Он ехал, а ветер, усилившись, мчался по залитым лунным светом холмам, неся длинные покрывала пыли. Впереди отрывисто завыл койот, и из-за дороги ему откликнулся другой. Затем оба воя слились в визгливый хохот, пересиливший лай с третьей стороны, и захохотали все трое. Джозеф слегка вздрогнул. «Они голодны, — сказал он, — даже падали осталось мало». Затем он услышал жалобное телячье мычанье, доносящееся из высоких зарослей, развернул лошадь и, пришпорив её, перемахнул через ломкий кустарник. В тот же момент он очутился в небольшой прогалине, находившейся среди зарослей. Мёртвая корова лежала на боку, а отощавший телёнок яростно тыкался головой, пытаясь найти сосок.