|
В три часа утра – именно в три, потому что как раз в этот момент гигантская молния расколола небо и стал виден циферблат старых часов на каминной доске, – Мегги не выдержала. Ей было так холодно и страшно, что сердце, казалось, вот вот разорвется. Она схватила с кровати одеяло, покрепче завернулась в него, вышла из спальни и побрела к покоям лэрда, окна которых выходили на разъяренное море. Девочка даже не постучала, просто тихо скользнула внутрь. Очередная яркая вспышка осветила комнату, и Мегги узрела фигуру отца посреди необъятной кровати. Она прижалась к нему и укрылась одеялом. Теперь она спокойна. Все хорошо. Мегги вздохнула и закрыла глаза. Тайсон проснулся рано и не сразу понял, где находится. Шотландия.., замок.., и кто то дышит в спину, Мегги! Тайсон улыбнулся. Когда дети взяли привычку иногда залезать к нему в постель, он решил носить ночную рубашку. Он вспомнил, как обрадовалась Мелинда Беатрис, которая незамедлительно сшила ему целых полдюжины. Жена не протестовала против его прежней манеры спать раздетым, потому что так он был воспитан, но Тайсон знал, что она смущается, видя его обнаженным. Похоже, и ему стало легче. Теперь они оба были с головы до ног закутаны в белый батист. Тайсону было также известно, что жена с неохотой исполняет супружеские обязанности. Однажды он услышал, как она жалуется матери. Ему и в голову не приходило, что она не хочет его, потому что сам он умирал от желания коснуться ее, поцеловать, войти в теплое лоно. И всегда считал, что ее застенчивость вполне уместна и прилична, что когда нибудь Мелинда Беатрис изменится, как назначено Господом и церковью, ибо на супружеском ложе дозволяется все. Но оказалось, что она едва его терпит! И теперь он не мог не думать об этом каждый раз, когда нуждался в женщине. Она едва выносила его. Она леди. Должно быть, все истинные леди таковы. Но потом он вспоминал братьев и их жен. Они вечно ласкали друг друга украдкой и целовались при малейшей возможности. Он старался отбросить крамольные мысли. Недостойные мысли. Богохульные. Не желал в это вникать. Жизнь есть жизнь, а он очень счастлив. В узкие окна струился яркий свет. Невдалеке синела морская гладь, над которой с пронзительными криками носились чайки в поисках завтрака. После жестокого шторма воздух все еще был свеж и холоден и словно впитывал солнечные лучи. Эта неброская красота тронула Тайсона до глубины души. Дар Господень после ночного безумия. Тайсон осторожно отодвинулся от Мегги и увидел, как она, не просыпаясь, перевернулась на другой бок. Он подоткнул одеяло и коснулся губами ее лба. Должно быть, незнакомая обстановка и шторм испугали девочку. Страшно представить, как полыхали молнии вокруг башни! Тайсон нежно провел пальцем по ее щеке. Такая мягкая! Мегги, его дорогая дочь. Даже когда она не слушается, он любит ее и ее братьев так сильно, что гнется под тяжестью этого чувства, цельного и завершенного в своей полноте. Он выпрямился. Килдрамми перешел к нему. Теперь он стал шотландским лэрдом. Тайсон произнес это слово вслух, чувствуя, как оно перекатывается на языке, пропел как волшебное заклинание: – Килдрамми… Его собственность. Ничья больше. Именно в этот момент, глядя на Северное море, он полностью осознал смысл случившегося. Замок будет его домом до самой смерти, а потом перейдет к Максу. Тронет ли Макса этот суровый пейзаж, или его учетный сын, бросив равнодушный взгляд на Килдрамми, вернется к Еврипиду и любимой латыни? Тайсон умылся и оделся за ширмой – на случай если Мегги проснется, – а потом спустился вниз. |
