— Да, мама…

— Встань…

Он встал. Сначала на четвереньки, потом во весь рост. Втянул голову в плечи, стесняясь, что вышел слишком крупным даже для самца… матушка ему и до подбородка не доставала, но…

— Какой большой мальчик, — восхитилась она, ущипнув за щечку, как всегда делала искренне нелюбимая Нкрума тетушка в далекие детские времена. — Вырос… вымахал… силы набрал… а в голове по-прежнему пусто…

— Мама, я…

Договорить не вышло.

Острый нос матушкиной туфельки впился в колена, а когда Нкрума, охнув, согнулся в три четверти, по лбу ударила сумочка.

Маленькая.

Тяжелая.

Из кожи шарраха. Шитьем украшенная и каменьями. А мамины пальцы ухватили за ухо.

— Когда ты уже думать начнешь?

— Я…

— …это надо было… позор… — она меланхолично дергала ухо в стороны, и голова Нкрума моталась. В какой-то момент он с тоской подумал, что если ухо вовсе оторвется, то матушку это успокоит.

Немного.

— Балбес, — она пальцы разжала и вытерла платочком. — Но почти женатый…

— Что?

Лучше б она ухо оторвала… Нкрума читал, что иногда песчаные сайаши, попав в капкан, отгрызают себе лапу, лишь бы на свободе оказаться… и сейчас понял, что лапа — не такая уж высокая цена.

— Вижу, дорогой, ты проникся… — матушка шлепнула по носу, но уже без былой злости. — Я прямо-таки счастлива сообщить тебе, что брачное агентство отыскало, наконец, счастливицу, которая соответствует всем выставленным тобою требованиям…

И в голосе вновь появились медовые нотки.

— Но…

— За исключением одного нюанса… дорогой… вы, такие умные, забыли указать кое-что…

— Что? — обреченно спросил Нкрума, уже понимая, что бежать поздно.

— Она не круон! — рявкнула матушка так, что хрустальные подвесы концертной люстры задребезжали. — Вы, два веселых барраха… как вы могли обойти вниманием первый пункт анкеты? Оставили его незаполненным…

Сумочка вновь шлепнула по носу и, соскользнув, впилась металлическим уголком в глаз, благо, Нкрума успел вовремя зажмуриться.

— Мама! Я не…

…как такое получилось?

Письмо.

Анкета, которую Нкрума собирался заполнить честно…

…брат.

Погоня.

Пустыня.

Отправка… первый пункт…

— Ты не подумал? Не успел подумать, занятый беготней по пескам… ты… — сумочка подымалась и опускалась на голову со звенящим гулким звуком. Может, конечно, звук этот исходил не от сумочки, но от головы, которая, согласно матушкиным убеждениям, была пуста, как мусорная корзина, но… легче от этого не становилась.

— Мама, но… как же…

— Как дети? Те здоровые девочки, которыми наш род мог бы гордиться? — матушка сдула с носа длинную прядку. — И крепкие мальчишки, чьим воспитанием я бы занялась и, поверь, не повторила бы своих давних ошибок? Или как наша репутация? Или твои перспективы в Союзе… хотя нет, в Союзе подобные браки весьма модны… небольшая генетическая коррекция решит проблему с размножением… или же всегда можно воспользоваться донорской утробой…

Матушка взмахнула рукой и замерла.

Нахмурилась.

Коснулась пальчиком виска, стирая морщины, которые осмелились появиться на совершенном ее лице.