Терпеть, пока листву не выбила жара,
покуда на стволе не скрючилась кора.
Скрипит речной обрыв, туман ползет с реки,
на запад и на юг лежат солончаки.
Весь деревянный век свободы не видать,
а как присыплет снег — привычно умирать,
а как придет гроза — превозмогая страх,
глядеть в ее глаза на четырех ветрах.
Мальва
Ласточка летает,
небо кроит-мерит…
А где мои братья?
Все ушли вечерять.
А где моя мати?
Во дворе хлопочет,
копает картоплю,
розмовлять не хочет.
Холодает; солнце
клонится додолу,
заливает хаты
алою водою,
той, что не напиться,
той что не умыться…
Не плачь, мое сердце,
а то разорвешься.
Стану у колодца,
покличу немного,
никто не отзовется.
Видно моя доля —
холодная воля,
вот она, за тыном —
белая дорога,
а за небокраем
радуга играет.
Бурьян
С вами не был я накоротке,
не сидел за праздничным столом,
но когда ваш дом пошел на слом,
это я стоял невдалеке.
Я не подставлял свою ладонь,
но, пока я прятался в тени,
это вашу плоть разъял огонь,
чтоб меня досыта накормить.
Что там ваши ненависть и страх,
страсть, затверженная наизусть,
если на немеющих ногах
я за вашим племенем плетусь…
Я еще сыграю торжество,
проплясав у брошенных могил…
Как же я, должно быть, вас любил,
хоть вы и не стоили того!
Вереск
Джейн живет на вечерней звезде,
я брожу по долинам во тьме…
Что, скажите, я делаю здесь,
если там, на вечерней звезде,
Джейн моя улыбается мне?
Над обрывом один огонек
в вечереющем небе мигнул…
Если б не был я так одинок,
я бы в гости к тебе заглянул.
Все бы пил из родного ключа,
и с тобой не расстался бы впредь…
Только ты не давай по ночам
мне в зеленое небо смотреть.
Удержи меня в нежной узде,
а не то позабуду покой…
Видишь — там, на вечерней звезде,
Джейн смеется и машет рукой.
Я забуду и перетерплю,
и уже ни на шаг от крыльца…
Вот те крест — я ее не люблю,
что там — даже не помню лица!
Что за ветер гуляет в степи,
что за сполохи в небе растут!
Ты не дергайся, глупая, спи,
я всего лишь на пару минут…
«Когда плодоносящий сад…»
Когда плодоносящий сад
на ветви голые разъят,
и рыба с женской головой
лежит на черной мостовой,
и ветер, горестно трубя,
навис у левого плеча —
тогда я не боюсь тебя…
СЕСТРЫ
…В недалеком времени ту сестру,
Что стоит в Ниневии у ворот,
Дорогими тканями уберут,
Наведут кармином упрямый рот,
В дом введут, как старшую госпожу,
Что расставит все на свои места,
Кровь, стекающая по ножу,
Как дыханье девственницы чиста. |