БОТАНИЧЕСКИЙ САД

 Как знать, какие мы птицы, или что мы

 повторяем ежеминутно вполголоса?

 Руми, «Приближение к Богу»

 Китайский клен

 Он полагает, что это — китайский клен,

 но, вероятно, это — всего лишь сон,

 то-то загустевшую пьют жару

 алые кисти, трепещущие на ветру.

 Он, наблюдая праздничный их наряд,

 на облака переводит невольно взгляд

 и замечает в ужасе и тоске,

 что небеса кто-то правит на оселке.

 Что за чудные птицы в листве поют,

 что там такое пяденицы прядут?

 То-то так нахваливают их голоса

 веретено и прочие чудеса.

 Он и не прочь бы испробовать, сколь крепка

 нить, что придерживает невидимая рука,

 если бы не стекала вниз со ствола

 теплая и вяжущая смола.

 Сон не кончается… в кроне горят огни.

 Что его ждет-то, Господи, сохрани?

 Птицы

 Ветреницы и девственницы, пряхи,

 пестрые вертопрахи и скоморохи,

 кто там стоит в овраге по наши души,

 ремезы и зимородки, кликуши?

 Кто может знать о том, какие мы птицы —

 пестрое племя, маленькие уродцы,

 хлопотуньи, плакальщицы, черницы,

 беженцы, иноверцы и инородцы.

 Тысячи лет повторяем все ту же фразу,

 изнемогая от холода и от зноя,

 бросовый хлам, что природа сбывает разом,

 вместе со всякой мелочью остальною.

 Ограда

 Погружаясь во тьму до ключиц

 под рассеянным светом звезды,

 насекомых и птиц

 принимают земные сады.

 Нам одним не дозволено впредь

 растворяться в молчании пчел,

 оттого нас не надо жалеть

 и не надо просить ни о чем.

 Ну и черт с ним — поставим дома

 на пустырь под железной звездой,

 чтоб дышала полнощная тьма

 тамариском и резедой.

 А потом, разобравши завал,

 замуруем проломы в стене,

 чтобы сад на той стороне

 белым пламенем бушевал.

 Лунник

 Уже улитка высунула рожки,

 весеннее справляя новоселье,

 и в сумерках протоптаны дорожки

 стараниями барышень кисейных.

 Им страшно, что в траве кузнечик скачет,

 и вот они сидят и прячут лица,

 и восковые плечи в шали прячут,

 и плачут, и мечтают объясниться.

 Ах, как они болезненно стареют,

 просвечивая в воздухе лиловом

 на сумрачной земле гипербореев,

 где не с кем обменяться даже словом!

 О человек, в зеленых насажденьях

 не шарь ночами любопытным взглядом:

 там хвастают друг другу привиденья

 полупрозрачным свадебным нарядом.

 Осокорь

 Терпенье — как чума; терпенье — точно ржа,

 что гложет горизонт как лезвие ножа,

 терпенье — как чулок, что сношен до кости,

 терпенье — как песок у времени в горсти.

 Терпеть, пока листву не выбила жара,

 покуда на стволе не скрючилась кора.