Вокруг обоих сомкнулась полупрозрачная синяя сфера – зримая разновидность окружавшего его щита. Ронин с Верисой готовы были воспротивиться, но Кейлек этого не допустил.

– Твоей магии хватит, чтоб направить эту штуку наружу! Живей!

С этим он подтолкнул сферу вперед, рассудив, что волшебнику хватит ума направить ее дальше. И сфера, и ее обитатели углубились в осыпающуюся стену и устремились прочь.

Теперь Кейлек наконец-то мог попробовать то, на что не отваживался из страха подвергнуть опасности жизнь спутницы. Для этого требовалась предельная сосредоточенность, вся оставшаяся волшебная сила… и вся вера Анвины в него.

Меняя облик, он окружил растущее тело новым, бо́льших размеров щитом, а покончив со всем этим, ринулся вверх сквозь многие тонны твердой земли и камня. Кверху он поднимался не прямо, а словно бы двигаясь в гору, так как желанием его было добраться до одного из больших подземелий, таившихся в той части склона. Именно там держали в неволе дракона пустоты, и синий хотел поглядеть, не на месте ли пленный зверь. Кейлек понимал: в одиночку ему с Даргонаксом не справиться, а вот помощь дракона пустоты – при условии, что ею удастся заручиться – сулила надежды на победу.

Токи лавы все рвались и рвались наверх, в Грим Батол. Естественным извержением здесь и не пахло, это Кейлек знал точно. Гора должна была обладать куда большей устойчивостью, а значит, происходящее могло оказаться только результатом происков Смертокрыловой супруги, вероятней всего – следствием удара по красному дракону. Хотелось бы Кейлеку отправиться ему на выручку, если, конечно, Кориалстраз еще жив, но Даргонакс казался большей угрозой. Синестра сама не понимала, кого сотворила. Настанет день, и ее отродье как-нибудь да исхитрится обернуться из слуги господином…

Внезапно скала впереди рассыпалась, и голова Кейлека оказалась в подземелье – порядком обвалившемся, однако еще не залитом лавой. Обрадованный этим обстоятельством, синий дракон устремился вперед.

И тут его накрыла волна черного света невообразимой силы. Кейлек взревел и врезался в стену пещеры. Лапы и крылья будто сковало льдом, да так, что не шевельнуться.

– Ну что ж, не этого дурня я ожидала, – ликующе провозгласила Синестра откуда-то из темноты, – но и ты мне вполне подойдешь.

Когти ее сомкнулись на лапах Кейлека, и черная драконица потащила его за собой.

Ззераку был при смерти – это Ириди и видела, и чувствовала. Она знала, что жизненная сущность драконов пустоты не бесконечна, а у Ззераку, после стольких-то мук, ее оставалось – всего ничего. Неизбежность гибели он, без сомнения, сознавал, однако к спасению жизни отнюдь не стремился.

И вовсе не из гордости, и не потому, что Даргонакса следовало остановить. Как Ириди уже заметила, причиной всему было то, что дракон пустоты надеялся каким-то образом спасти от смерти остальных – спасти от смерти ее.

«Но я этого не допущу! Я не позволю ему жертвовать жизнью хоть ради меня, хоть ради любого другого!» – в отчаянии подумала дренейка. С этими мыслями она, проскользнув мимо дворфов, и даже ящеров, очевидно, направлявшихся назад, к той самой, названной в их честь горной гряде, отыскала укрытие там, откуда могла наблюдать за боем двух исполинов вблизи. Выйдет ли из ее замысла какой-нибудь толк, Ириди не бралась даже предположить – знала одно: если Даргонакс может питаться мощью ее посоха, то и Ззераку сможет наверняка.

Призвав посох, она направила навершие на дракона пустоты и вспомнила все, чему была обучена по части сосредоточения мыслей. Отвлекаться жрица не могла: все помыслы следовало посвятить предстоящему делу.

И еще – тому, чтобы не позволить Ззераку отдать жизнь за нее.