– Она проделала одну дырку в кабриолете, а вторую – в моей шляпе, – пояснил Берн.

– И кстати, без всякого толку. Он продолжал приближаться к дому как ни в чем не бывало. Можно подумать, в него каждый день стреляют.

– Так и есть, – ответил Берн и имел наглость подмигнуть Кристабель, когда та удивленно взглянула на него. – Вы не поверите, сколько в Лондоне джентльменов, нелюбящих платить долги. Но тем не менее я всегда получаю то, что хочу.

Его взгляд задержался на ее губах, и сладкая дрожь пробежала по спине Кристабель. Черт бы побрал этого Берна! Почему ее так тянет к этому бессовестному негодяю?

Кристабель вздохнула. Причина ей была совершенно очевидна: недаром у мистера Берна нет отбоя от женщин. Стоит только посмотреть на него – густые волосы, темно синие глаза и самоуверенная улыбка, сулящая райское блаженство. В спальне он должен быть неотразим.

Кристабель с усилием оторвала от Берна взгляд. Райское блаженство! Ха! Ни один мужчина не может дать женщине блаженства. Во всяком случае, такого, которое она успеет почувствовать.

До самого десерта Кристабель продолжала размышлять о мистере Берне.

Насколько проще оказалась бы ее задача, если бы она могла понять этого человека. Но он так сильно отличался от бравых пехотинцев, галантных офицеров и армейских лекарей, среди которых она выросла и провела юность. Даже гости, приезжавшие иногда в Роузвайн, поместье Филиппа, казались гораздо проще и понятнее.

Все в Берне смущало Кристабель и приводило в смятение. Она привыкла быть хорошей. Она такой всегда была – простой, возможно, слишком прямолинейной, но хорошей. А с Берном ей вдруг захотелось стать плохой.

Кристабель решительно распрямила плечи. Не такая она дура, чтобы еще раз поддаться чарам обаятельного пройдохи.

Леди Дрейкер изящно стряхнула с губ крошки пирожного и обратилась к гостье:

– Давно ли вы прибыли в Лондон, леди Хавершем? Кристабель поспешно проглотила фаршированный чернослив.

– Всего несколько дней назад.

И за эти несколько дней она успела только встретиться с его высочеством и обсудить с ним меры, необходимые для того, чтобы вернуть грозящие политическим взрывом письма, которые Филипп так опрометчиво продал лорду Стокли. Письма, которые, если их не удастся вернуть, могут безвозвратно погубить ее семью.

– Тогда мы с Кэтрин можем познакомить вас со всякими интересными новинками. – Леди Дрейкер любезно улыбнулась Кристабель. – Когда вы были в Лондоне последний раз?

– Много лет назад. – Заметив удивление хозяйки, Кристабель пояснила: – Моя мать умерла, когда я была еще ребенком, поэтому меня воспитывал папа. Мы все время переезжали вместе с войсками. Там я встретила своего мужа.

– Маркиза? – удивленно спросила леди Айверсли.

– Тогда он был всего лишь вторым сыном и лейтенантом. Филипп наследовал титул и землю только после внезапной смерти своего старшего брата. К этому времени мы уже были женаты шесть лет. Тогда мы и вернулись в Англию.

– Когда же это было? – спросила леди Дрейкер.

– Четыре года назад.

– Быть этого не может! – воскликнул лорд Дрейкер. – Вы были замужем десять лет? Но вам никак не может быть больше двадцати пяти.

Кристабель, невольно польщенная, довольно рассмеялась:

– Конечно, я вышла замуж молодой, но все таки не до такой степени. Мне уже почти тридцать.

– Вам их не дашь, – вмешался мистер Берн. От его картавого ирландского «р» сердце Кристабель замерло. – И что же, вы никогда не приезжали с маркизом в город, чтобы слегка развлечься?

– В Роузвайне всегда было так много дел, и я предпочитала оставаться там. – Пусть думают что хотят. Ее жизнь с Филиппом – хотя в последние годы ее скорее можно было назвать «жизнью без Филиппа» – никого не касается.