Леди Айверсли наклонилась и взяла ее за руку:

– Простите, я понимаю, что мы кажемся вам довольно… гм…

– Бесцеремонными? – За свою прямоту Кристабель захотелось тут же откусить себе язык.

– Да, бесцеремонными, – согласилась леди Айверсли, рассмеявшись. – Но мы беспокоимся за вас. Поймите нас правильно: мы очень любим Берна, он наш друг, но он не из тех, кто женится.

– Поверьте, – добавила леди Дрейкер, – мы уже много раз пытались найти ему невесту.

– Он смеется над самой идеей брака, – сокрушенно вздохнула леди Айверсли. – А женщины все равно продолжают влюбляться в Гэвина, хотя он с самого начала дает им понять, что не имеет серьезных видов на них.

Кристабель освободила свою руку:

– Благодарю за беспокойство, но уверяю вас: брак интересует меня так же мало, как мистера Берна. И я вполне в состоянии позаботиться о себе. В отличие от других женщин меня нисколько не впечатляют слухи о королевском происхождении мистера Берна.

– При чем здесь это? – Леди Айверсли сокрушенно покачала головой. – Поверьте, он имеет успех у женщин вопреки, а не благодаря своему «королевскому происхождению». Его высочество публично отказался признать Берна своим сыном, а гадкие слухи, которые он распространял о его бедной матери, лишили его всякой возможности извлечь из своего происхождения какие либо выгоды.

– Но, Кэтрин… – попыталась возразить леди Дрейкер.

– Это правда, Регина, и ты это знаешь. Хотя принц и друг вашей семьи, ты должна признать, что он очень нехорошо поступил с Берном и его матерью. Ни один мальчик не должен оказаться на улице и зарабатывать себе на жизнь в восемь лет.

– В восемь лет?! – Кристабель искренне ужаснулась. Но если его высочество так плохо обошелся с Берном, почему он согласился ей помочь? Надо узнать об этом как можно больше. – Какую же работу он мог найти в этом возрасте?

– Был на побегушках у шулеров. Тогда он и начал играть. Ему было десять, когда он стал помощником в игре «чет нечет» на ипподроме.

Благодаря Филиппу Кристабель знала и о шулерах, и о «чет нечет». Шулера – это игроки жулики, а что касается «чет нечет», то власти уже давно пытаются извести эту примитивную форму рулетки, и сейчас она сохранилась только на ипподромах, где крупье рады обыграть каждого, кто готов поставить на чет или нечет хоть полпенни. Игра была по меньшей мере глупой, а в худшем случае – мошеннической и часто заканчивалась дракой между владельцем рулетки и обманутым клиентом.

– Боже милостивый, в десятилетнем возрасте заниматься таким делом! – Сердце Кристабель разрывалось от жалости к ребенку, вынужденному жить в подобной среде. – У него была своя рулетка?

– Только когда мне исполнилось двенадцать, – раздался вдруг голос от двери, и в комнате появился Берн. Он бросил на леди Дрейкер и леди Айверсли недовольный взгляд. – Но это было уже после пожара.

Кристабель беззвучно охнула. Она знала, что мать мистера Берна погибла при пожаре, но не осознавала, как мал он был, когда это случилось.

– Подслушиваете, Берн? – спросила леди Дрейкер.

– Как всегда, – ответил Гэвин с легким вызовом. – Собственно, я пришел сказать, что должен срочно уйти. Что то произошло в «Синем лебеде». – Леди Дрейкер попыталась встать, но Гэвин отрицательно покачал головой: – Не вставайте. Я сам найду выход. – Он повернулся к Кристабель и добавил: – Я заеду за вами завтра в два часа дня.

– Так поздно?

– Не забывайте, что я – владелец игорного клуба. Два часа – это для меня утро. – Гэвин наклонился и запечатлел на руке Кристабель долгий поцелуй.