– Я почти такого же роста, как и вы, так что недостаток у нас общий. Сама не понимаю, как мне удалось произвести на свет этого высокого шалопая, который стоит рядом с вами.

Все замолчали, потому что одновременно вспомнили о том, что принц высокого роста.

– Гэвин, – обратилась к Берну мать, – ты, кажется, хотел наполнить мою грелку? Иди и дай мне поболтать с твоей приятельницей.

– Зачем? – подозрительно спросил Берн. – Чтобы засыпать ее бестактными вопросами?

– Не смей проявлять непочтительность, мальчишка. – Гнев миссис Берн был явно нарочитым. – Хочешь, чтобы я отшлепала тебя по пальцам?

– Это ее любимое наказание, – объяснил Берн, неохотно улыбнувшись. – Просто чудо, что я еще могу держать карты в руках.

– Действительно чудо, потому что шлепать по ним приходилось довольно часто, бездельник. Иди иди и принеси мне воды. – Миссис Берн опять закашлялась. – Видишь, у меня пересохло в горле. И пожалуй, я бы съела того свежего хлеба, который подавали за ужином. Принеси его с кухни, хорошо?

Бросив на мать косой взгляд, Берн отпустил руку Кристабель и направился к двери.

– И не смей стоять под дверью и подслушивать, – произнесла ему вслед миссис Берн. – Мне нужны грелка, стакан воды и кусок хлеба с маслом, и если не принесешь их через пятнадцать минут, я пойму, почему ты задержался.

– Она меня неплохо знает, – ухмыльнулся Берн и вышел.

– Садитесь, леди Хавершем, – скомандовала миссис Берн.

Ее властный тон и легкий ирландский акцент так напоминали о Гэвине, что Кристабель невольно улыбнулась и села на стоящий у кровати стул.

– А теперь расскажите мне, – потребовала миссис Берн, – зачем леди с таким положением нужен мой сын.

Кристабель сразу перестала улыбаться. Что же ответить на это? И как много она может рассказать этой женщине? Кристабель решила перейти в наступление:

– А почему бы и нет? Он очень привлекательный мужчина и так много работает…

– Это не то, что обычно нравится маркизам.

– До того как стать маркизой, я была дочерью генерала. И мне нравятся мужчины, которые не боятся работы.

Несколько секунд миссис Берн помолчала, вероятно, обдумывала услышанное.

– Это все равно не объясняет, почему вы предпочитаете общество моего сына, в то время как можете вращаться в самом высшем свете, – проговорила она, кашляя в руку.

Ох, если бы она только знала!

– Ваш сын помогает мне вернуть то, что мой покойный муж… э э… утратил, играя в карты.

– А, выходит, маркиз проигрался в «Синем лебеде», так?

– Да, но это не…

– И вы выплачиваете его долги в постели моего сына?

– Нет! – возмущенно воскликнула Кристабель и вскочила на ноги. – Я никогда не стала бы спать с мужчиной за деньги. И вы оскорбляете своего сына, думая, что он способен воспользоваться бедственным положением вдовы.

– Верно, – заключила миссис Берн, оценивающе глядя на Кристабель. – Значит, вы с ним не спите?

Кристабель покраснела, не зная, как сказать миссис Берн, что она любовница ее сына.

– Я… ну… я, просто…

– Можете не отвечать. Я и так все вижу. – Кристабель тихо простонала, и миссис Берн добавила сухим шелестящим голосом: – Я, знаете ли, не дура. И слышала о любовницах своего сына. Не от него, имейте в виду, – мужчина никогда не должен рассказывать матери о таких вещах. Но есть газетенки, печатающие сплетни, а Ада часто ездит в Бат и слышит много разговоров. – Миссис Берн замолчала, чтобы откашляться. – Но дело в том, что Гэвин еще никогда не знакомил меня ни с одной из своих женщин, никогда даже не просил об этом.