Кристабель невесело улыбнулась:

– Он и сейчас… очень чувствителен к этому слову.

– Меня это не удивляет. Подумайте сами, насколько тяжелее все было бы для него, если люди стали бы говорить чепуху о том, что пожар – это наказание за грехи, и подобную чушь. Они и так болтали такое после пожара, но, когда человек мертв, сплетни быстро затихают. – Миссис Берн сильно раскашлялась. – Если бы узнали, что я жива, ему бы пришлось выслушивать это ежедневно. Это и глупые шутки, и насмешки над моим уродством. – Заметив, что Кристабель невольно кивнула, она прибавила: – А, значит, вы тоже слышали подобное? Люди иногда очень жестоки. А я знала, что для того чтобы выжить в Лондоне, Гэвину понадобится вся сила, которая у него есть. Если мужчина один и свободен – он справится, но если ему надо о ком то заботиться…

– Но он же был еще ребенком, – горячо запротестовала Кристабель. – Двенадцать лет – это еще мало.

– Только не для Гэвина. Ему уже приходилось самому заботиться о себе, находить способы зарабатывать. Я не могла помочь ему в Лондоне. Я могла лишь стать обузой. Мне еще повезло, что я могла обеспечивать саму себя в доме Ады.

– Вы могли бы взять его с собой в деревню.

– И что бы он стал там делать? Работать батраком на ферме? Стать учеником кузнеца? Он слишком умен для этого и слишком честолюбив. А Ада зарабатывала достаточно, чтобы кормить меня и своего ребенка, но она не смогла бы содержать еще и Гэвина. – Женщина грустно улыбнулась. – Думаете, мне нравилось быть врозь со своим мальчиком? Жить от встречи до встречи раз в месяц. Не знать, сыт он или голоден, болен или… – Она зашлась в приступе кашля. – Но поглядите на него сейчас. Достиг бы он всего этого, если бы я осталась с ним? Нет, конечно.

Кристабель не была в этом уверена, ведь ей никогда в жизни не приходилось делать такой тяжелый выбор. Кто знает, как бы она поступила?

– Посмотрите сами, каким он вырос, – говорила миссис Берн с нескрываемой гордостью, – высокий, красивый, настоящий сын принца. – Она потрепала Кристабель по руке: – Вы ведь знаете, кто его отец?

– Да. Но сам Берн, кажется, не особенно рад этому родству.

Миссис Берн удрученно вздохнула:

– Я знаю. Но он не понимает, что это страдания и лишения сделали его таким, какой он есть, – сильным и гордым. А кем бы он был, если бы Принни прекратил выплачивать нам содержание? Незаконным сыном актрисы, живущим за счет своего случайного родства, вот и все. А сейчас у него собственный клуб, и он так разбогател, что купил это имение, чтобы я могла…

– …жить тут в изгнании, – закончил фразу Берн, входя в комнату с кувшином и тарелкой. Заметив свечу, освещающую лицо матери и мокрые щеки Кристабель, он добавил недовольно: – Ты рассказала ей всю грустную историю, мама?

– Конечно, – ответила Кристабель. – Ты же сам ничего не расскажешь.

– Не имею права. – Берн подошел к кровати. – Я поклялся.

– Видите? – с довольным видом спросила миссис Берн. – Ну, разве он не хороший сын?

– Очень хороший, – ответила растроганная Кристабель, наблюдая за тем, как Гэвин ставит на столик тарелку и наливает в стакан воды.

–Держи это в секрете, – сказал он,  подмигнув обеим женщинам, и сел на стул, – а то испортишь мне всю репутацию. Джентльмены откажутся отдавать мне долги, – Гэвин усмехнулся, глядя на Кристабель, – или будут посылать навстречу мне своих жен с ружьями.