Гэвин твердо решил не обращать внимания на шип, который вонзился ему в сердце при этих словах.

– Он не посмеет тронуть тебя, любимая. Я не позволю ему. – Он наклонился вперед и взял пальцы Кристабель в свою ладонь. Они оказались ледяными, и Гэвин опять почувствовал болезненный укол. – И отвоем отце я позабочусь, клянусь. У меня тоже есть некоторое влияние. Я и мои братья…

– Братья?

Черт! Он не собирался раскрывать этот секрет.

– Я знаю только про лорда Дрейкера, но… – Кристабель недоуменно замолчала. – Значит, лорд Айверсли тоже сын принца? – вдруг осенило ее. – А я удивлялась, почему вы трое так близки.

– Да, не забывай, что Айверсли – граф, а это кое что значит. Мы втроем сумеем защитить твоего отца, а я смогу защитить тебя. И у меня вполне достаточно денег, чтобы позаботиться о вас обоих. Я не верю, что генерала посмеют лишить пенсии после всего, что он сделал для своей страны, но если это все таки случится, он может жить в моем имении сколько захочет. И ты тоже.

Кристабель опустила глаза:

– Не уверена, что папа будет счастлив жить вместе с дочерью и ее любовником.

– А если бы я был твоим мужем? Тогда как?

Гэвин сам не ожидал, что произнесет эти слова, но тем не менее сказал их и не собирался от них отказываться. Кристабель – его жена? Еще пару недель назад он искренне расхохотался бы над подобной возможностью, а сейчас ему вдруг показалось, что он высказал вслух свою мечту. Если они поженятся, все остальное станет не важным – они будут вместе. И пусть тогда говорят все, что хотят. Их это не заденет.

Лицо Кристабель стало мрачным, руки задрожали.

– Тебе так нужны эти письма, что ты даже готов пойти на такую жертву, как сделать мне предложение?

– Нет! – Гэвин сильнее стиснул пальцы Кристабель, которые она пыталась вырвать. – Это предложение не жертва, и я делаю его не для того, чтобы добраться до писем. Почему бы тебе не выйти за меня замуж? Мы с тобой будем неплохой парой.

Кристабель недоверчиво посмотрела на Гэвина:

– Ты, я и твоя очередная любовница.

– Нет. – Берн глубоко вздохнул, словно собираясь с силами для того, чтобы произнести трудно выговариваемые слова. – Я буду верен тебе. – Заметив скептический взгляд Кристабель, он горячо добавил: – Я буду верен, клянусь.

– И чтобы стать твоей женой, я должна всего лишь отойти в сторону и спокойно смотреть, как ты предаешь мою страну и обрекаешь моего отца на позор…

– Это не имеет никакого отношения к нашей женитьбе! – выкрикнул Гэвин.

– Имеет, – прошипела Кристабель. – Если ты украдешь эти письма, чтобы опубликовать их, – значит, ты не тот человек, за которого я могу выйти замуж.

Берн зло прищурился:

– Ты встанешь на сторону этой свиньи…

– Нет! Дело совсем не в нем! – В голосе Кристабель звучали нотки отчаяния. – Забудь на минуту о его высочестве и об Англии. Забудь обо мне и о папе. Подумай, что ты собираешься сделать с Камероном!

– А это, черт побери, кто такой?

– Сын миссис Фицгерберт. Тот, о ком говорится в письмах. Мальчик прожил жизнь, считая, что майор и его жена – его настоящие родители. Они любят его, у него есть настоящий дом, а ты хочешь разрушить все это…

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но этому «мальчику», кажется, двадцать два года?

– Да. Ну и что?

– Мне было двенадцать, когда я потерял и то жалкое подобие дома, которое у меня было, и, как считал тогда, свою мать.