|
– Верно. Тем не менее не стоило бы сыпать такими страшными проклятиями. Ну а теперь, нравится тебе или нет, завтра же мы едем за покупками… Он осекся, неожиданно вспомнив худенькую, похожую на птичку женщину, окруженную отрезами ткани, весело щебечущую, бросавшую на него одобрительные взгляды и говорившую с отчетливым американским акцентом. – Портниха в Балтиморе… думаю, я только что ее видел. Странно, как неожиданно все приходит на память. Скорей уж мне следовало бы увидеть нашу брачную ночь, а не какую то незнакомую женщину. – Должно быть, встреча и беседа с ней оказались весьма памятными. – О, в этом я сомневаюсь. Юджиния. Так, значит, я женился на женщине, совершенно не умеющей одеваться! Ну что ж, ничего не поделаешь! Зато тебе никогда больше не придется собственноручно пришивать кружево, чтобы скрыть груди! Неожиданно он расхохотался, весело, заразительно, и Джинни страшно захотелось убить его. Но Алек, держась за живот, продолжал смеяться, пока по щекам не покатились слезы. – Господи, это кружево! Местами оно свисало так, что можно было видеть всю грудь! Алек по прежнему сжимал ее запястье, так что Джинни не могла ударить его. – Поверишь, кое где даже нитки торчали наружу! И они даже не были такого же цвета, как кружево или эти чертовы оборки! Алек уже задыхался от смеха. Джинни молча терпела приступ веселья, пока карета не остановилась у городского дома Карриков. К этому времени дождь лил как из ведра. Джинни, не дожидаясь, пока Алек поможет ей, выскочила из экипажа и бросилась к крыльцу. На бегу она слышала за спиной раскаты хохота, но, когда, споткнувшись, потеряла равновесие и схватилась за перила, услышала его встревоженный голос: – Джинни! С тобой все в порядке? Джинни выпрямилась и, отряхивая юбки, не глядя на мужа, пробормотала себе под нос: – Злосчастное, заносчивое создание! – Неужели?! – И Алек снова рассмеялся. Однако, когда через полчаса Алек вошел в ее спальню, он был совершенно серьезен. Остановившись у постели, он тихо спросил: – Почему ты спишь здесь? Тебе ведь не нравится эта комната? Я предложил тебе жить в моей. – Я хотела врезать тебе чем нибудь по голове, что, конечно, привело бы к моему аресту за убийство, поэтому решила спать здесь, в одиночестве. – Я подпишу специальный документ, в котором говорится, что, если жена прикончит меня, суд должен ее оправдать, с тем чтобы она не была повешена в Тайберне. Ну а теперь, пойдешь со мной или я останусь здесь, у тебя? – Алек, – срывающимся голосом пробормотала Джинни, – именно сейчас ты мне совсем не нравишься. Лучше уйди. Она ничего больше не успела сказать, потому что Алек нагнулся, подхватил ее на руки вместе с одеялами и понес в свою спальню. – Я подумываю насчет того, чтобы забить смежную дверь. Твое место со мной, жена, и не забывай этого. Только теперь он поцеловал ее. Медленно, очень крепко, и Джинни не смогла придумать ни единого довода против столь категоричного утверждения. – Хорошо, – согласилась она, отвечая на поцелуй. Удовлетворенно вздохнув, Алек положил жену на постель и поспешно освободился от халата. Джинни подумала, что сегодня его прекрасные глаза блестят особенно ярко. Обнаженное тело выглядело таким совершенным и сильным, что Джинни страстно захотелось прижать его к себе и не выпускать из объятий. Никогда. Но Алек, заговорщически улыбаясь, в мгновение ока стащил с нее ночную сорочку и перевернул на живот. – Ну вот, – выдохнул он, – именно это мне так хотелось сделать. Думаю, тебе тоже понравится. |
